— Где ванная?

Не знаю, что так развеселило старуху. Она начала смеяться, смахивать слезы с глаз и хватать себя за бока.

— Ванная? Аха-хах! Сейчас покажу тебе ванную!

Рьяна указала рукой на близко стоящую к туалету постройку. Чуть больше, но только чуть. Я осторожно открыла дверь и встала пораженная увиденным зрелищем. И это ванная?!

— Что это?

— Как что? — бабка перестала смеяться и теперь с удивлением смотрела на меня. — Неужели у вас в приюте и такого не было? Вот, — она зашла в тесную комнатку и показала на железное нечто, — это печка, ее надо топить. А это бадья с холодной водой, вот бочка с горячей водой, — она махнула рукой снова на печку, — вот скамья, на нее ставишь тазик. Воду наливаешь ковшиком. Поняла?

Я кивнула. Рьяна вдруг с жалостью посмотрела на меня:

— Как вы ж без всего этого обходились то?

— У нас все было намного лучше, — не успев подумать, брякнула я.

Жалость тут же ушла из взгляда старухи, она уперла руки в бока:

— Вот здесь мыло. Повезло тебе, что я вчера топила, вода еще теплая.

И вышла.

***

Завтракали мы в комнате Рьяны. У нее в доме было всего три комнаты. Одна, где мы сейчас и находились, вторую она отдала мне, а третью она обещала показать после завтрака.

— Давай, девка, выкладывай, кто такая и почему сама Трисса Те Канигель за тебя просила.

— Я Рилл, — твердо посмотрела бабке в глаза, невыносимо уже слышать «девка» в свой адрес. — Я росла в приюте до шестнадцати лет, затем четыре года провела в работном доме для девушек. Наша старшая обнаружила во мне способности к травам, — Рьяна внимательно слушала, — поэтому я здесь. Буду учиться у тебя, чтобы затем тоже стать знахаркой, — губы непроизвольно скривились, я сама почувствовала.

— И долго ты будешь у меня учиться?

— Ровно год.

Я отпила из кружки чай и спросила:

— А откуда ТЫ знаешь Триссу Те Канигель?

— А вот это не твое дело! Давай доедай и пошли, покажу, что будешь делать.

Я чуть не подавилась от этого «не твое дело». Как она смеет так со мной разговаривать? Хотя, откуда ей знать. Любой из моих подданных, если бы каким-то чудом у него вырвались подобные слова, уже лежал бы на полу с голой спиной. Потому что порка в этом случае — самое легкое наказание.

Но я умела держать себя в руках. Настанет мое время. А пока надо смириться и с бедностью обстановки и с невоспитанной старухой и даже с наглым котом. Хотя нет. С ним я мириться не собиралась.

Третья комната меня удивила. Ожидала нечто подобное увидеть, но все же, зрелище было ошеломительным.

Небольшая, без окон, зато с несколькими толстыми зажженными свечами по три штуки в каждом углу. Одна стена была полностью отдана под полки. На полках валялись как попало разные травы. Да меня чуть удар не хватил. Разве можно так обращаться с материалами?! Да никакое заклятье не получится наложить! Они же перемешались на этих полках друг с другом! Две узкие кровати стояли возле стен. Я подошла ближе, странный материал на них.

— Это непромокаемые накидки, — заметив мой интерес, проговорила Рьяна.

— Зачем?

— Как зачем? — бабка удивленно смотрела на меня. — У людей, например, кровь течет. Если бы не накидки, она бы впитывалась. Что мне после каждого мебель менять?

— А ты что, здесь больных лечишь? — я покосилась на заляпанный высохшей грязью пол, на покрытые пылью полочки.

— А где ж еще?

Тут до меня дошло:

— Ты же знахарка! Какая кровь?! Ты что людям операции делаешь?!

— А что ты так удивляешься? У нас в городе ни одного лекаря нет, только вон банщик-цирюльник один. Да и тот. Толку от него немного, вечно пьяный.