Я нахмурилась и все стояла у гардероба.

— Галь, я не хочу ничего ворошить. И смотреть старые фотографии тоже не хочу. Подумаешь, похожа? Может, ему такой типаж нравится? А я тоже здесь работаю. Смотреть на тех, кого уже нет, слишком больно. Не вороши это…

— Ну, как знаешь, — обиделась Галина. — Я как лучше хотела. Думала, тебе интересно станет.

— Нет, извини. Мне это совсем не интересно, — колко ответила я. Как можно не понимать, что мне больно видеть маму живой и счастливой, особенно рядом с Сергеем?!

Внезапно ожил телефон на внутренней линии.

Галя, желая сгладить неловкость от моей реакции, кинулась отвечать.

— Да! Да, здесь она… попросить подняться? Сейчас передам, — прикрыв трубку рукой, она повернулась ко мне:

— Нин, там Тамара требует, чтобы ты к Карпову поднялась.

У меня внутри все скрутилось в тугой узел. Подняла глаза на часы —мой рабочий день заканчивается через полчаса. Что нужно отчиму? Сегодня пятница, я не планирую задерживаться на работе.

— Скажи, что через десять минут буду, — буркнула в ответ.

Я поднималась на третий этаж, как на казнь. Нет, мне не хотелось видеть отчима, не хотелось слышать его недовольный голос. Как же я его ненавидела!

Тамара была на своем месте. Когда я вошла, она с кем-то разговаривала по телефону и указала мне на дверь кабинета Карпова.

Выдохнув, я вошла.

Герман Алексеевич восседал в своем огромном, больше похожем на трон, кресле из черной кожи.

— Нина, ну, наконец-то явилась! — язвительно фыркнул он.

— Вы что-то хотели? — устало поинтересовалась я.

— Хотел?! Конечно, я хотел, Нина! Где ты пропадала последние два часа?!

— Элеонора меня отпустила, — буркнула я, ожидая обвинений в предательстве: Элеонора обычно докладывала Карпову все секреты.

— Ладно, с твоим прогулом мы разберемся позже! — на удивление легко махнул рукой он. — Сейчас речь пойдет не об этом. Тамара! Тамара, принеси нам кофе и миндальные пирожные!

Я устало отодвинула стул для посетителей. Если Карпов махнул рукой и потребовал кофе с моими любимыми пирожными, значит, во-первых, Элеонора по какой-то причине промолчала о том, кто меня приглашал на обед, а во-вторых, Герман Алексеевич внезапно сменил трехлетний гнев на милость, и разговор будет долгим. Какой-то бесконечный сегодня рабочий день…

Через пять минут Тамара внесла поднос с ароматным кофе и миндальными пирожными, аккуратно расставила на столе чашки с напитком и сахарницу, после чего открыла коробку с пирожными и быстро вышла, оставив нас с Карповым наедине.

— Ты ведь внимательно слушала меня утром, Нина? — помешивая серебряной ложечкой сахар в своей чашке, поинтересовался отчим.

— А вас можно было не услышать? — усмехнулась я.

— Хорошо, значит, ты в курсе, что нас ожидает официальное мероприятие в «Золотом дворике»?

Я придвинула к себе свою порцию кофе. Пить его очень не хотелось. Даже любимые пирожные казались мне отвратительными.

— Конечно, я в курсе.

— Ты ведь понимаешь, что ты моя дочь, а значит, должна будешь находиться рядом со мной во время официальной части?

— Это так важно?

— Конечно! Ты работаешь у нас, следовательно, будешь находиться все время рядом со мной! Все должны видеть, какая крепкая у нас с тобой семья!

— Для чего это нужно? Что изменилось за последние сутки?

— Пока еще не знаю. Слишком много непроверенной информации. Но я хочу, чтобы на всех мероприятиях ты находилась рядом со мной, а особенно на юбилее нашего центра! Ты — моя семья, Нина. Соня слишком рано упорхнула из нашего семейного гнезда, но тебе я отдал все самое лучшее, что у меня было. Ты — моя любимая дочь, и то, что мы не родные по крови, ничего не меняет.