Она задыхается от этой эмоции, сбрасывает его руку со своего плеча и, сбежав по ступенькам, идет через двор, сворачивая за угол прямо к парадной части дома, где лужайки, аккуратные дорожки и даже простирающийся за ними небольшой сад.

– Такая же, как Нарэйн.

Союз с этим дикарем не пошел на пользу ее дочери, увеличил количество искр и огня в их крови. То ли еще будет? На очереди союз с драконом и что за дети выйдут у них?

– Пока ребята!

Вэл обнимает на прощание собак, увернувшись от их шершавых языков. Псы навечно остались маленькими щенками – им бы все играть и носиться по гречишным полям и лесам, плавать в озерах и пруду, с презрением смотреть на деревенских собак.

– Надо идти. Правда-правда.

Вэл не прощается ни с кем, потому что все уже давным-давно привыкли к этому. Она приезжает, гостит немного, а потом ссорится с отцом, подхватывает пожитки и отправляется обратно, в Гавань.

«Назвала его дядей!» – в виске больно колет от этого воспоминания. – «Надо бы подумать о чем-нибудь хорошем.»

Девушка бросается в огонь, стоящей на краю участка чаши. Она вспоминает о сумке на плече лишь тогда, когда оказывается у ворот Гавани. Стражники просят показать ее содержимое.

– Простите, мэлла, – стражник проводит амулетами над сумкой, тогда как другой внимательно следит за ее лицом, – таков новый порядок.

Она понимает. Чудо что они идут ей на встречу и пускают в город в такой час. Если отец не соврал, то такая предосторожность, как не впускать путников ночью не была бы лишней.

– Я помню вас, иднэ, – тем временем говорит стражник, отвечая на ее расспросы и тщательно демонстрируемую женскую любознательность. – Мы были с вами на одном поле брани. Вы, другие эльфы, люди, драконы.

Вэл вглядывается в его лицо и к своему разочарованию и стыду не может вспомнить этого эльфа, но тот машет на это рукой, одновременно подавая знак своему товарищу.

– Не переживайте. Все спуталось в ту ночь. Лучше всех были видны маги, да иномирцы. Все остальное потонуло в смраде трупов. Чувствуете еще этот дух?

Вэл качает головой, вдруг улыбаясь себе и тем событиям. Все было по-другому тогда. Так здорово, а сейчас?

– Все у вас в голове. Надо переставить вас к Совьему мосту. Запахи с гречишных полей покажутся вам проделками парфюмеров.

Стражник чьего имени она так и не узнала сверлит ее внимательным взглядом, а потом улыбается. Так легко. Как умеют только эльфы. Те самые. Из сказок. Понимающе. Устало. С прослеживающийся мудростью в светлых глазах.

– Проходите, иднэ, – он открывает перед ней дверку, – и будьте осторожнее.

Она постарается ни во что не вляпаться и держаться за эфес исключительно ради удобства.

– Хочу знать, как вас зовут.

Кто-то из торговцев из расположивших вдоль дороги телег пробует что-то возразить, но ни Вэл, ни стражник не обращают на это внимание.

– Молчи, Бани, – одергивает купца чей-то голос у костра. – Молчи! Видишь же, что это кто-то из магов.

Вэл тем временем продолжает.

– Мы были на одном поле брани, вполне возможно, что вы не раз спасли мне жизнь, мэол.

– Лафер Л’асель, – он коротко и всего на мгновение прижимает руку к сердцу. – Можно просто Ласель.

– Вэлиан. Просто Вэлиан.

Стражник жмет ей руку, но не тянет к себе, чтобы приобнять, потому что они только познакомились, и она девушка.

– Побегу я, Ласель. Пока все места в гостиницах не разобрали.

– Загляни в «Оловянную метлу».

Вэл кивает, подхватывает сумку, на бегу перекидывая лямку через голову, и проскальзывает за приоткрытую дверь в огромных воротах, оказываясь погруженной в сумрак арки с ярко-вспыхивающими огнями из чаш неподалеку. Они такие же как во Вларр-Дарре, только много больше. В них масло, воск и вымоченные ветки ели. Отец скучает по Гавани, хоть и не признает этого.