Она даже не представляла, насколько это выглядело соблазнительно. Насколько дразняще-дико, остро-пряно и сладко. Она даже не догадывалась, как сильно сводила его с ума своими длинными, чуть вздрагивающими ресницами на закрытых глазах, когда откидывала голову на его плечо. Когда так невинно и так бесстыдно дотрагивалась губами до его шеи.

Проклятая Фиана Шиарис.

Ураганное человеческое безумие для Багрового змея.

Астариен дождался, пока девчонка придет в себя и покинет лабораторию. Дождался, пока раздастся звук захлопывающейся двери, и только затем вышел из своего укрытия. Неторопливо приблизился к окну, застыв у распахнутых штор, как древнее каменное изваяние.

Он и был древним. Для Фианы Шиарис. По человеческим меркам между ними была слишком большая разница. По меркам мираев – нет. Он был волен взять себе любую хасси, которую ему бы вздумалось. Великие змеи испокон веков брали себе человеческих любовниц, но Астариен всегда считал людей слишком слабыми и хрупкими. А еще он помнил историю своего брата, который лишился и хасси, и сайяхасси, и даже собственной мирайской жены по трагической случайности.

Конечно, в то время все было иначе. Возлюбленные его брата погибли, вынашивая его детей. Сейчас эта проблема частично была решена, а Великие змеи уже не зачинали наследников от людских женщин. Но Астариен был из тех, кто вообще предпочитал не иметь дела с людьми.

Знавал он и тех мираев, которые влюблялись в своих спутниц и, раз впустив человеческую женщину в свое сердце, отдавали им его навсегда. Как Торриен Золотой змей, царь Шейсары, много лет назад взявший в жены собственную сайяхасси и сделавший ее царицей.

Астариен никогда не осуждал его: в конце концов, каждый выбирает свой путь сам. Но люди жили гораздо меньше мираев. И даже регулярный прием мирина, который в целом продлевал человеческие годы, не мог уравнять в сроках жизни людей и мираев.

Багровый змей предпочитал не любить вовсе, чем любить и потерять. Поэтому и для легких интрижек, которые никогда не продолжались слишком долго, он выбирал представительниц более сильных, выносливых и долгоживущих рас. На всякий случай. Это был скорее инстинкт, чем сознательный подход.

Однако именно сегодня мастер ядов осознал, почему он так делал. А еще – что он попал в ту же самую ловушку, что и многие мираи до него.

Он слишком сильно привязался к человеку.

Когда хрупкая фигурка Фианы Шиарис мелькнула далеко внизу на фоне белоснежных тропинок академии, Астариен глубоко вздохнул. Фиана шла быстро и совсем скоро скрылась в огромном древе. Только на мгновение остановившись перед колдовской дверью в стволе, она обернулась.

Багровый змей вздрогнул и задернул шторы. Помещение лаборатории погрузилось во мрак. В темноту, наполненную тонким, отравляющим сердце запахом девушки, от которой у него горела кровь.

Несколько секунд Астариен оставался на месте, глубоко втягивая воздух с закрытыми глазами. Он не знал, зачем это делает, с каждой секундой все сильнее чувствуя, как горят легкие от перенасыщения пряным жаром, как кружится голова. Погружаясь все глубже в океан голода и безумия. Топя самого себя. Это было одновременно сладко и больно. Изощренная пытка, от которой хочется содрать с себя кожу и одновременно не останавливаться ни на мгновение.

Астариен с трудом представлял, как ему хватило сил выпустить Фиану из своих объятий. Из своих рук. Как он позволил ей выйти из этой лаборатории, не сделав своей женщиной. Не превратив в свою официальную любовницу.

Для всех она стала бы хасси Багрового змея. Жила бы в его дворце, носила наряды, едва прикрывающие ее умопомрачительное тело, и хекшарраса с два он бы выпустил ее оттуда. Никогда бы не позволил продолжать обучение на таком сложном и не приспособленном для людей факультете, как «Черный гематит». Не приспособленном для людей, и тем более для женщин.