– А у нас, сэр?

– Пятьдесят тысяч и шестьдесят орудий. – Хоган вернул Шарпу трубу. – И половина – португальцы.

Что-то в его тоне зацепило внимание Шарпа.

– Это плохо? – спросил он.

– Посмотрим. – Он постучал ногой по земле. – Зато у нас есть вот это.

Шарп кивнул в сторону касадоров, которые уже развернулись и теперь возвращались на вершину хребта.

– По-моему, бойкие ребята.

– Только вот будут ли они такими же бойкими под огнем, – заметил Хоган.

– Похоже, это мы узнаем нескоро. Здесь лягушатники атаковать не станут. Они ж не сумасшедшие.

– Я бы на их месте наступать по склону определенно не стал, – согласился Хоган. – Думаю, еще на денек задержатся, оглядятся, а потом уйдут.

– Вернутся в Испанию?

– Конечно же нет! Просто пока еще не знают, что здесь есть другая дорога, в обход. – Майор указал на север. – Рано или поздно они о ней проведают и поймут, что драться с нами здесь вовсе не обязательно. Жаль. Мы бы им нос утерли. И сцена подходящая. Впрочем, может, еще и попробуют. Французы считают, что португальцы жидковаты в коленках, а раз так, то и попытаться не грех.

– А португальцы и впрямь жидковаты? – поинтересовался Шарп.

Еще одно ядро, упав на отрог, оставило после себя обожженную траву и пару дымящихся клочков земли. Французы, покрасовавшись перед неприятелем, вернулись на позиции.

– Насчет португальцев узнаем, если французы решатся напасть, – мрачно сказал Хоган и тут же улыбнулся. – Придете сегодня на ужин?

– Сегодня? – удивился Шарп.

– С Лоуфордом я уже поговорил, и он согласен отпустить вас, если французы не полезут. В шесть часов, Ричард. В монастыре. Знаете где?

– Нет, сэр.

– Пойдете на север. Увидите высокую каменную стену. Найдете в ней брешь, пройдете через рощицу до тропинки. Дальше по ней, пока не увидите крыши. Нас будет трое.

– Трое? – Шарп нахмурился, заподозрив неладное.

– Да, трое. Вы, я и майор Феррейра.

– Феррейра! – воскликнул Шарп. – И с какой же стати нам надо ужинать с этим слизняком?

Хоган вздохнул:

– Вам не приходило в голову, Ричард, что те две тонны муки могли быть взяткой? Платой за весьма ценную информацию?

– Вы так считаете?

– Так утверждает Феррейра. Верю ли я ему? Не знаю. Но в любом случае, Ричард, он сожалеет о случившемся и хочет наладить отношения. Идея с ужином его, и должен сказать, я считаю, он поступил как порядочный человек. – Не заметив признаков воодушевления, майор вздохнул. – Ну же, Ричард, подумайте сами, к чему нам ссориться с союзниками?

– Ни к чему, верно?

– Итак, в шесть часов, – твердо сказал Хоган. – И постарайтесь сделать вид, что вам приятно его общество. – Ирландец улыбнулся и зашагал прочь, к группе офицеров, определявших расположение полков.

Оставшись один, Шарп пожалел, что не придумал подходящего предлога, чтобы отвертеться от ужина. Дело было не в Хогане, а в португальце, которого капитан уже зачислил в предатели. На душе стало совсем погано. Он сидел на траве, тупо глядя перед собой, туда, где ветер шуршал в кустах, под которыми шестидесятитысячная армия собиралась с силами, чтобы взять хребет Буссако.

Остаток дня Шарп провел за сверкой ротных документов, в чем ему помогал ротный писарь Клейтон, имевший неприятную привычку читать вслух то, что пишет.

– «Исайя Танг… умер», – пробормотал он себе под нос, после чего подул на чернила. – А у него вдова осталась, сэр?

– Не думаю.

– Я потому спрашиваю, сэр, что мы задолжали ему четыре шиллинга и шесть полупенни.

– Запиши в ротный фонд.

– Если бы мы их еще и получили, – мрачно заметил Клейтон.

В ротный фонд поступали деньги, недополученные убитыми и умершими. Набиралось немного, и тратили их на бренди или отдавали ротным женам в качестве платы за стирку. Некоторые из этих жен уже были здесь и, присоединившись к десяткам других гражданских, с любопытством наблюдали за французами. Вообще-то, всем штатским было приказано отправиться на юг, к Лиссабону, под защиту оборонительной линии Торрес-Ведрас, но многие остались, не вняв распоряжениям властей, о чем свидетельствовало присутствие на хребте десятков португальцев. Некоторые из зрителей принесли хлеб, сыр и вино и теперь сидели группками за нехитрой трапезой, обмениваясь впечатлениями и указывая на французов. Шарп заметил среди них и с десяток монахов, причем босоногих.