Хорошо, что не двигается. Он возвышается надо мной, давая мне возможность привыкнуть. Но плакать поздно, я хватаюсь за сильные плечи. Мужчина начинает двигаться. У него на лбу выступили капельки пота. Он сдерживается, старается двигаться так, чтобы облегчить мне мое состояние. Боль становится менее острой, терпимой. Но той эйфории, которую я чувствовала до этого, уже нет. Странное состояние наполненности, переплетенное с неприятными ощущениями.

Толчок, еще толчок. Ему бы хотелось по-другому, это заметно по сжатым зубам и напряженному телу. Я отворачиваю голову в сторону, но ему это не нравится. Он опускается на меня полностью, перенеся свой вес на одну руку, второй теребит мой сосок, потом поворачивает мое лицо к себе, покусывает губы, следом целует их также нежно, а затем и его язык и его член оказываются во мне. Он, двигая тазом, совершает короткие резкие толчки. Сладкая истома возвращается, я и сама начинаю потихоньку двигать бедрами ему навстречу. Он рукой находит клитор, трет его. И я забываюсь в его движениях. Мечусь под ним. Он снова опирается в кровать руками, его толчки становятся смелее и резче, дыхание вырывается с шумом. Я начинаю стонать. А Кирилл заметно ускоряется. Хотя это не причиняет уже того дискомфорта, затем толкается особенно мощно, выходит из меня и со стоном удовлетворения, помогая себе рукой, кончает мне на живот.

Затем целует меня в щеку и скатывается с меня, ложась рядом. Я свожу дрожащие ноги вместе и не знаю, как себя вести. Чувствую себя уставшей.

- Тань, извини, мы без резинки. Но я здоров, - говорит он, отдышавшись.

Начинаю чувствовать себя неуютно. Я не знаю, что должен говорить мужчина девушке, лишив ее девственности, но мне кажется, что не о презервативах, которыми он даже не воспользовался. Я, конечно, большая девочка и не жду предложения руки и сердца, но мне бы хотелось услышать что-нибудь ласковое.

Очень хочется куда-то уйти, только вот куда? Мои документы у него, карточки он тоже отобрал. Компенсацию за материальный и моральный ущерб взял натурой, как и собирался. А я что?

Ищу взглядом хоть какой-нибудь отрезок ткани, чтобы прикрыться, и пойти на поиски душа. Нужно смыть кровь и сперму. Ничего поблизости не нахожу. Придется встать и поднять с пола что-то из постельного белья. Ходить перед Сувориным голой мне хочется.

Я приподнимаюсь и сажусь. Живот и промежность тянет. Почему-то от того, что на мне его сперма, становится противно.

Кирилл тоже садится, удерживает меня за руку. Не хочу на него смотреть, прячу взгляд. Только бы не разреветься.

- Так, так, так. Ты чего это плакать собралась? И куда вообще собралась?

Я старательно отворачиваюсь. О чем вообще думала, когда ноги раздвигала? Хорошо было? А вот теперь как-то не очень.

Он ловит мое лицо руками, заставляет поднять на него взгляд.

- Танюш, я понимаю, больно было. Но с чего ты так расстроилась? Ты же сама хотела. В следующий раз лучше будет.

Выражение лица у него обеспокоенное. Но опять то, что он говорит, все не то.

- Один раз со мной – на полмиллиона не тянет? Вы же к другим привыкли.

Теперь в глазах Кирилла засверкало раздражение:

- А ты что – кольцо ждешь и предложение замуж выйти? Извини, но сейчас девственность того не стоит.

Вот так вот. Все просто.

- Чего я жду – не Ваше дело. Но следующего раза не будет точно.

Я отталкиваю его руки и подбираю пододеяльник, заворачиваюсь в него и иду к двери, отчаянно надеясь, что за ней – душ.

Суворин молчит.

7. Глава 7. Шторм.

Таня

За дверью действительно оказывается душ. Лейка торчит из потолка и напоминает мне садовую у бабушки, такая же проржавевшая у дырочек, из которых выливается вода. Даже цвет такой же. Сизо-серый. Стены из досок сомнительной толщины. Поворачиваю кран, и сверху льется вода еле-еле. Хорошо, что не морская. Протягиваю руку, она горячее, чем я люблю, но вряд ли здесь есть возможность ее разбавить. Становлюсь под струи и смываю с себя все. Вода стекает прямо в отверстие в полу. Пахнет сыростью и подгнивающей древесиной.