Да-да, дорогая Лилиан, я его раскусил на третий день, у меня на этих ребят аллергия еще со времен закрытой школы в Байонне. От этого австрийца за версту несет сомнительными знакомствами. Ума не приложу, как он сюда попал? К тому же доктор им вовсе не нужен, полевых работ не предвидится, они уже третий месяц копают в Гипогеуме. Это не так далеко от цивилизации, чтобы заводить себе отдельного доктора.
Я пытался намекнуть на это рыжей начальнице, но она – о чертов врун Жакоб! – оказалась совершенным сухарем, который мне, поверишь ли, лень размачивать, да и не стоит того.
Парень, который был здесь до меня, внезапно уехал, прихватив какие-то особенные черепки, что страшно взбесило веснушчатую Фиону – на меня она, на всякий случай, поглядывает косо, как будто и я намерен сделать то же самое. Классическая ученая разделочная доска, к тому же наверняка ирландская католичка с фокусами. Готов держать пари на ящик Сент-Эстев!
Остальные ребята – темные лошадки, их явно набирали по объявлению, впрочем, и работа у них лошадиная – пахота в полуденную жару, жалко смотреть. Они прозвали меня СаВа, оттого что я здесь единственный француз. Но я не возражаю – по крайней мере, это способ услышать французское приветствие. От английского языка меня уже тошнит. Особенно от того, что герр Йонатан считает английским языком.
Я хожу в мелких начальниках, со мной в упряжке студентик из какой-то непроизносимой балканской страны, говорит на трех языках и еще на латыни и греческом.
Фиона от него в восторге, с ним она даже смеется, и ее втянутые бледные щеки розовеют. Впрочем, ей не меньше тридцати шести, это многое объясняет.
Хотел бы, чтобы мне объяснили, что за тип ходит за мной по пятам и стоит под окном гостиницы. Чего он хочет, этот оборванец?
Лилиан, моя девочка, умоляю – напиши мне хоть несколько слов. И не вздумай показывать мое письмо Корвину.
Целую тебя в шелковистый затылок. Все еще твой,
Эжен
Лондон, 16 декабря
Привет тебе, белокурая дива.
Продолжаю, как обещал, хотя меня и точит смутное подозрение, что Иоанновы отрывки тебя изрядно утомили. Однако восторг неофита разрывает меня на части, поверишь ли – давно не испытывал ничего подобного, даже похудел фунта на четыре – оттого, что забываю поужинать.
Итак, читаем дальше.
О вещах, спрятанных в Гипогеуме, надлежит тебе знать следующее:
Часть первоматерии, как я полагаю, соответствующая огню, согласно описанию представляется мне наиболее опасной, поскольку стихия эта и сама по себе обладает великой разрушительной силой.
Но лишь владеющий артефактом огня заглянет в глаза ангелу. Едва ли простой смертный способен выдержать взгляд ангела, а потому – берегись огня.
Другая часть первоматерии – как я полагаю, соответствующая воде – дарует обладателю своему таинственную способность менять его облик по желанию. Ибо вода бесформенна, как и сама материя, а облик есть форма, которую вода способна принимать в зависимости от сосуда.
Третья часть первоматерии дает власть над живущими с тобою в одно время, а значит – упоение…
Как раз в этом месте не хватает нескольких страниц. Жаль, но мне не привыкать. Очень редко бывает так, чтобы текст сохранился полностью. И даже более того – если текст дошел до нас в безупречном виде, то это, скорее всего, подделка.
Тон Иоанна здесь разительно меняется. Вдруг, ни с того ни с сего, он становится исключительно назидательным. И все-таки он темнит и чего-то недоговаривает.
Похоже, он пересказывает источник, в котором и сам-то не слишком хорошо разобрался. Ну да не в этом главное. Если я буду стремиться к