Розовый свет начинал напитываться красным, когда они вернулись на свои посты. Кратов почувствовал тревогу, поднимающуюся внутри словно мрачный покров тени, наплывающей из глубины сознания. Единение с пультом дало небольшое расслабление, но, несмотря на прочную связь, тревога начала пробиваться и через это укрепление. Грозовые тучи собирались в сознании, суля опасность.

Холодная тень страха наползала, растворяя ощущения и краски. От затылка по коре головного мозга вперед, к лицу. Глубже, внутрь серого вещества, вытесняя все на своем пути. Вниз по позвоночнику. Дальше. Внутрь. Вглубь. Страх заполнял вены, мышцы, ткани, заменяя собой реальность. Страх становился самой реальностью, заслонив все остальное. Страх стал всем. Сердце в груди бешено колотилось в цепких лапах паники. От хватки тревоги начали тупеть чувства, хуже слушаться конечности.

Наконец, больше не имея сил сопротивляться тревоге, Кратов разорвал связь с пультом. Слева напротив него за своим рабочим местом стоял Ясер. Он тоже разорвал связь и с сожалением и тревогой смотрел на своего товарища. Сознание металось в клетке страха, пытаясь найти спасение и в то же время объяснение происходящему. “Бежать! Бежать! Бежать!” – как сигнал тревоги зазвучало в голове Кратова.

– Не пора ли нам уже уходить? – спросил он Ясера.

Во рту пересохло. Язык не слушался. Тело начинала бить мелкая дрожь. Страх все сильнее сжимал его горло. Сдавливал грудную клетку. Не давал дышать.

– Нет, – стараясь сохранить спокойствие, ответил тот, – тебе просто так кажется, но еще рано.

Кратов хотел ему ответить, но какая-то тень мелькнула на периферии его зрения, уходя за спину. Он почувствовал резкую боль в основании черепа. Тело показалось чужим. Непослушной марионеткой. Он попробовал сделать шаг и не смог. Не получалось ни пошевелить пальцем, ни даже повернуть голову. Кратов смотрел в глаза Ясеру, чей взгляд не выражал ничего, кроме сожаления.

– Извини, – проговорил он, – это будет лучше для тебя же.

Кратов раздраженно массировал переносицу, стараясь успокоиться. В ушах стоял гул, словно его погрузили на дно океана. Казалось, последние часы выпали из его памяти, украденные неведомым похитителем, сокращающим жизнь.

Он старался ровно дышать, возвращая контроль над своим телом. Спокойно. Все хорошо. Держи себя в руках. Надо завершить начатое. Кстати, зачем я здесь? Тихие, едва слышные, на грани слуха всхлипы вкрадывались в пространство, занятое гулом. А, ну да!

Он распахнул глаза и увидел железную дверь, покрытую облупившейся коричневой краской. Подвешенная на торчащий из потолка ржавый крюк лампочка тускло освещала холодное помещение. Из-за нестабильной работы дизель-генератора яркость постоянно менялась. Время от времени лампочка мигала, приводя в движение тени, корчившиеся на голых стенах. Эти тени – они ждут, когда свет погаснет, чтобы накинуться на свою жертву. Кратов поежился от этой мысли, но быстро сбросил наваждение. Резким движением расправил плечи. Держи себя в руках!

Он повернулся. В углу, обхватив грязными руками колени, свернулась девушка. Рваная грязная одежда мешком висела на тощем теле. Слипшиеся от грязи и крови волосы закрывали лицо. Через эту фату спутанных прядей он видел, что она смотрит на него красными от слез глазами. Хрупкое тело подергивалось в такт всхлипам. Кратова охватила жалость к несчастному существу. Что она делает в этом ужасном месте? Зачем ей здесь быть? Она должна радоваться жизни и наслаждаться ею, а не сидеть в холодном подвале вот так, обхватив колени руками и рыдая.