– С этим небольшая загвоздка.

– Почему мне уже неинтересно?

– Денис исчез в тот же день, что и Давид.

– Меня должна волновать судьба шофера?

– Не обязательно. Но, как минимум, тот факт, что он не приезжает за тобой, должен быть любопытен.

– Вовсе нет. В гараже полно тачек. А пригляд мне без надобности.

– С этим я бы поспорил.

– Тебе не пора?

– После того, как Денис отвез тебя в особняк, вы общались?

– Я звонила ему на следующий день. Мне нужно было съездить в лавку художника. Он не ответил. Я прекрасно справилась без него.

– Он не перезванивал?

– Мне все время кто-то трезвонит.

Вспомнив свои безуспешные попытки дозвониться, Буров поморщился. Но сдержался.

– С тобой пытались связаться?

– Кто?

– Кто угодно?

– Ты считаешь, у меня будут требовать выкуп за мужа? – фыркнула я. – Напрасные старания. Все деньги принадлежат Давиду. Я бедна как церковная мышь.

– У тебя есть наследство от родителей.

– Ты имеешь в виду долги? Так ведь и они принадлежат Давиду.

Буров посверлил меня долгим тяжелым взглядом. Наверное, мне следовало превратиться в пепел. Но как бы хорош он ни был, Давид давно его превзошел. Так что, дядя не впечатлил. Хотя я и понимала, что этот человек вполне способен превратить мою жизнь в череду бесконечных неприятностей.

Когда же ему надоело, он буркнул недовольно:

– Держи меня в курсе. И Бога ради, отвечай на звонки!

Развернулся и, громко маршируя, вышел. Я вздохнула с облегчением. И совершенно напрасно, так как уже вечером он вернулся вновь. Да еще с дурными новостями.

– Что-то ты не выглядишь счастливым…

– Помолчи!

Я осеклась. Нахмурилась. Но перечить не стала. Кожей чувствовала, что сейчас Бурова лучше не злить.

Посторонилась и пропустила его в дом. Не тратя время на формальности, пошла на кухню. Заварила крепкий кофе. Все это время он внимательно следил за мной. Но тоже молчал.

Поставив два чашки на стол, я села напротив и попросила:

– Рассказывай.

– Давид погиб.

Если он ожидал рыданий и стенаний, то напрасно. Помолчав, я спросила:

– Ты уверен?

– Его машину нашли на Севере. Кто-то из местных шастал по стройплощадке и наткнулся на нее. Позвонил ментам. От машины мало что осталось, потребовалось время, чтобы определить владельца.

– Не понимаю… какая стройплощадка? Он попал в аварию?

– Машину подожгли вместе с водителем. Был ли это твой муж или кто-то другой, предстоит выяснить следствию.

– Это шутка такая?

– Я похож на шутника?

Буров был похож на запредельно рассерженного медведя, готового в любую секунду броситься на врага. Глаза его налились кровью. Но голос был спокоен, слова тщательно подобраны.

– Этого не может быть. Глупость какая-то.

– Отчего же ты так думаешь, а Белль?

– Оттого, что никто не желал смерти Давиду.

– Ой ли?

– Ладно, меня можешь оставить в списке подозреваемых, – поморщилась я. – Большое наследство и …старые грехи. Не отказывай себе в удовольствии.

– Ты напрасно считаешь, что я желаю тебе зла. Я на твоей стороне.

Машинально потерев запястья, я усмехнулась:

– Я помню. Ты очень помог.

Буров отвернулся. Долго смотрел в окно. А потом сказал тихо:

– Давид был мне как сын. Он вырос на моих глазах. Его отец научил его управлять империей. Но война в нем воспитал я… И если в той машине действительно был он… я изничтожу того, кто сделал это. Изничтожу.

В правдивости слов Бурова я не сомневалась. Он вполне способен умыть кровью наш город, поддавшись жажде мести. И на пути к правде.

Вполне очевидно и то, что моя жизнь для него не преграда. И я действительно первая в списке на истязание.

– Завтра в девять я заеду за тобой.