«Она ведь могла меня убить!» – подумала я.

– Тварь такая! – прошипела мать и, пройдясь по школьной канцелярии, вышла из спальни. Прежде чем выйти из квартиры, она крикнула: «Теперь тебе есть чем заняться!»

Я села на пол, обняла колени и просидела так до тех пор, пока не вернулась из школы Нина. Зайдя в комнату, она окинула взглядом погром и, посмотрев на меня, молча закрыла за собой дверь.

Несколько месяцев я просидела под домашним арестом. Читала книги, занималась уборкой и ходила исключительно в школу.

– Привет, – поздоровалась со мной Тоня, когда мы столкнулись у тропинки, ведущей к зданию школы.

– Привет, – я огляделась по сторонам, чуя неладное. Тоня никогда в жизни со мной бы не поздоровалась.

Бывшая подруга обернулась и кому-то махнула рукой.

«Ну сейчас начнется». К нам тут же подбежали Женька и Танька. Женька с ходу толкнула меня, и я, не удержавшись, рухнула в сугроб. Девочки, смеясь, побежали в сторону школы. «Еще легко отделалась», – отряхиваясь, думала я.

Зайдя в класс, я осмотрелась: четверка сидела во втором ряду, занимая третью и четвертую парты. Увидев меня, они дружно рассмеялись.

– Можно выйти? – я подняла руку, привлекая внимание учителя, примерно на середине урока.

– Выйди, только быстро.

Я поднялась из-за парты и посмотрела на Тоню. Как только она поймала мой взгляд, я улыбнулась ей и вышла из кабинета. По широким ступенькам я спустилась на первый этаж, в гардеробную. Пожилая женщина, которую все учащиеся за глаза называли гардеробщицей, мыла полы в холле. Она, на мое счастье, не заперла дверь на ключ.

Вынув из кармана лезвие, которое в последнее время я всегда носила в портфеле, я вдоль и поперек иссекла оранжевого цвета пуховик, принадлежащий Тоне. Убедившись, что гардеробщица меня не засечет, я выскочила из гардеробной и понеслась на второй этаж.

Вернувшись в класс, я снова достала лезвие и, подойдя к парте Тони, бросила его ей на тетрадь. Бывшая подруга подняла на меня глаза.

– Будет хуже, если ты продолжишь на меня спускать своих псин.

– Лика, – услышала я спокойный голос учительницы, – в чем дело?

– Ни в чем, – пожала я плечами, – вернула Тоне карандаш, – ответила я и прошла за свою парту.

К вечеру я ждала, когда мать ворвется с кипятильником в руках и начнет меня избивать. И она ворвалась. Она хлестала меня наотмашь, а я, перед тем как шнур коснется моей кожи, слышала, как он рассекает воздух. После этого, схватив за волосы, мама потащила меня вдоль по коридору.

– Мама, мне больно! – кричала я, цепляясь за ее руку, пытаясь хоть как-то ослабить хватку. – Отпусти меня!

Но мать продолжала меня тащить, не обращая внимания на крики. Дотащив до ванной комнаты, она открыла дверь и швырнула меня на пол.

– Подумай, сволочь, над своим поведением! – зло выкрикнула она и закрыла дверь снаружи.

Я тут же подскочила и бросилась к двери, навалилась всем телом и попыталась ее открыть. Увы, дверь не поддавалась.

– Ну ты хоть свет включи, – продолжала плакать я.

Поняв, что матери рядом нет и кричать бесполезно, я открыла кран, попила воды и умыла лицо. Затем залезла в ванну и, приняв удобную позу, закрыла глаза. «Зато не избила», – на лице появилась довольная улыбка.

Проснулась я от холода. Вылезла из ванны и подошла к двери, прислонила ухо и прислушалась. В квартире стояла гробовая тишина, из-под двери не просачивался свет, а значит, была глубокая ночь, а про меня, видимо, забыли.

– Мам, – тихо позвала ее я. – Мама, ты забыла меня выпустить, я замерзла.

Но никто не отзывался. Я не стала рисковать и будить ее. Нащупав стиральную машинку, я вынула все грязное белье, что находилось внутри, и бросила на дно ванны. Так же, на ощупь, я пыталась найти хоть какую-то более или менее теплую одежду. Никак не могла определить, что за вещь в моих руках и кому она принадлежит. Ощупав ее, я поняла, что это кофта. «То, что нужно». Надев ее, я нашла носки. Потрогав их, я поняла, что они разные, но это было неважно. Натянув носки на ноги, я снова легла в ванну. Вытащила из-под спины какую-то тряпку и, потеплее укутавшись, снова провалилась в сон.