Я благоразумно промолчала, хотя так и подмывало огрызнуться. Однако моё молчание не устроило его.

– А чем именно занимаешься ты?

– Всем понемногу. Распределяю работы. В течение дня помогаю там, где важнее. Вчера собирала апельсины. Сегодня чистила их.

– Почему ты с такой внешностью пашешь на полях?

– А у меня что, есть выбор?

– Вообще-то есть. – Он улыбнулся самой гадкой из всех улыбок, что мне доводилось видеть.

Я ощетинилась и прорычала, сдерживаясь изо всех сил:

– Я не шлюха, ясно!

Солд продолжал скалиться.

– Какие мы нежные. Могла бы получать и удовольствие, и что-то полезное как плату. Я знаю, у вас здесь есть те, кто этим не брезгует.

– Есть. Лия и Эджайда. И мы их за это не слишком любим.

– Просто завидуете.

– Думай, что хочешь.

– Я могу не просто думать. Я могу делать, что хочу.

С этими словами он по-хозяйски положил свою ладонь мне на бедро. Его прикосновение обожгло. Я не заметила, когда он успел снять перчатку.

– Не можешь. Без моего согласия не смеешь меня лапать. – Я сбросила его руку.

Солд весело расхохотался. Это было настолько искренне, что на секунду командир показался даже симпатичным. Из уголков глаз по щекам разбежались обаятельные лучи морщин, какие бывают только у добрых людей. Они не вязались с тем представлением, что успело сложиться у меня об этом человеке. Однако даже смеялся он, не разжимая зубов. И ещё был редкостным козлом.

Он замолчал, но разглядывать меня не перестал. Я почти осязаемо чувствовала его взгляд на своем лице, руках, сжимающих руль, груди, животе, бедрах. В голове всплыла картинка. Бледная рука Солда на моей тёмно-золотой ноге.

К счастью, вскоре показались виноградники. Я высматривала группу отца. Мы не виделись уже несколько дней из-за развернувшейся борьбы с паутинным клещом.

Мы ехали между рядами цветущей лозы. Крошечные соцветия заполоняли пространство густым, но легким ароматом свежести и сладости.

На тропу выскочил Карлос, размахивая руками и вопя так, будто его резали. Я резко затормозила, от неожиданности Солда швырнуло вперёд, и он с грохотом ударился о приборную доску. Я почти успела обрадоваться, что ублюдку досталось, однако Карлос продолжал вопить. Выскочив из-за руля, я бросилась к брату и попыталась успокоить его, а он вдруг разрыдался, согнувшись пополам. Мгновение спустя я поняла, что он смеётся.

– Кретин, – обреченно выдохнула я и потянула его за плечи, заставляя выпрямиться. – Сейчас не время. Подыграй мне, – шепнула я и принялась его «успокаивать».

– Эй, ты! Какого чёрта! – Солд готов был разорваться от злости.

– Не кипятись. Это Карлос. Он у нас дурачок.

– Эй! – возмутился шутник, но я незаметно ткнула его под ребро.

– Силы на троих, а мозгов совсем нет. Но он послушный.

Карлос, решив «подыграть», открыл рот и позволил струйке слюны сползти на его майку. Я мысленно закатила глаза.

– Эй, мистер, хотите виноград?

– Пошёл прочь! – брезгливо рявкнул Солд.

Карлос вздрогнул и скрылся среди лозы, исходя в «горестных рыданиях».

– Долго ещё?

– Почти на месте.

Проехав ещё с полмили, мы наконец увидели группу отца. Улыбка на моём лице расцвела сама. Папа поднял голову на гул внедорожника и приложил ладонь ко лбу козырьком, чтобы разглядеть того, кто приехал.

– Эйли! – раскинув руки, он направился ко мне, но заметил пассажира. – Кто это с тобой?

Солд выбрался из машины, поправил причёску и с нарочитой небрежностью приблизился. Он не отрывал от отца изучающий взгляд, при этом выражение лица покрыл тонкий слой надменности.

– Пап. Это Солд, новый командир. Он хотел с тобой познакомиться. Солд, это Имбрас.