– А кто помешает вам прикончить меня, – спросил он, – сразу, как только сведу с боссом?

– Никто, – согласился я. – Но, видишь ли… мы хоть и работаем на правительство, но само правительство об этом не знает и не догадывается. Даже скажу точнее, работаем не на правительство…

Я запнулся, подбирая слово, а он сказал насмешливо:

– Что, заранее не придумали твои хозяева?

– Работаем не на правительство, – уточнил я, – а на страну. На общество людей и человеков. Потому нам насрать на законы, которые сегодня одни, завтра другие. Мы придерживаемся вечных: око за око, зуб за зуб… И рыцарское слово держим.

Он сказал хмуро:

– Ладно, что теряю? Суд может растянуться на год, но все равно вломят смертную казнь.

– Тогда не будем тянуть, – ответил я. – Вот тряпка, завяжи себе глаза. Потуже, я проверю.

– Зачем?

– Ты не должен видеть тех, – пояснил я терпеливо, – кто мне помогает. И вообще… за тобой будут присматривать снайперы. Наши снайперы. На всем пути со мной. Ну, ты понял.

Он буркнул:

– Понял.

– Не сопротивляйся, – предупредил я. – Нас выдернут… ну, резко выдернут.

– Куда?

– Не наше дело, – отрезал я. – Теперь просто молчи.

Издали донесся топот бегущих людей, охрана забеспокоилась странностями в видеонаблюдении. Все понятно, кто-то бросился проверять оборудование, а самые простые поспешили посмотреть, как там с заключенными.

Я зацепил карабин за ножку стола, две светошумовые гранаты с пятисекундным упреждением полетели к двери. Кузнецов охнул, когда я ухватил его поперек туловища и с силой бросился в портал.

За спиной мощно грохнуло. Я успел увидеть ярчайшую вспышку, но нас уже понесло в падении через свежий ночной воздух, трос начал тянуть за пояс все сильнее…

…И вдруг исчез, мы рухнули на землю, Кузнецов со сдавленными проклятиями сорвал с глаз повязку, но увидел только в двух шагах силуэт автомобиля.

– Твой?

– Быстрее в машину, – велел я.

Он поспешно вскочил на правое сиденье, я сел за руль и сразу же погнал прочь. Кузнецов оглядывался, глаза дикие, прохрипел сумасшедшим голосом:

– Ничего не понял…

– И не надо, – оборвал я. – Готовили специалисты, я в их методы не вникаю.

– Но, – пробормотал он, – там что, в стене был люк?.. Ладно-ладно, куда мы сейчас?

– Еще раз сменим автомобиль, – сообщил я, – а там уже проще. Ты позвонишь Гаврилюку, договоришься о встрече…

– В тюремной одежде?

– На заднем сиденье, – сказал я, – большая сумка. Там все по твоему росту.

– А паспорт?

– Получишь, – пообещал я. – Но не сейчас, а то вдруг возникнут такие простые и понятные, но вообще-то глупые мысли.

– Да это я так, – пробормотал он таким тоном, что понятно, эти глупые мысли не просто возникли бы, они и сейчас есть, даже немедленно попытался бы, это понятно, все сперва бросаемся по самому очевидному пути, но самые очевидные не всегда верные.

Он снова оглянулся.

– Что-то погони нет… Еще не раскрыли?

– До утра вряд ли.

– Но, – сказал он в недоумении, – тот трос, на котором нас спустило… Его же найдут?

– Не найдут, – сказал я так загадочно, чтобы он поверил в огромную группу, организовывающую его побег, – у нас все чисто.

Он умолк, озадаченный и устрашенный, а я пытался прикинуть, успели охранники или не успели заметить конец троса, привязанный к ножке стола.

Понятно, рассыпался через несколько секунд, я рассчитал почти точно, хотя промахнись чуть в одну сторону – шмякнулись бы с высоты намного большей.

Но и не рассыпься вовремя, была бы большая и совсем ненужная мне непонятка…

Он вертел головой, рассматривая ночной город, будто тоже любуется, так я и поверил, шумно потянул носом.