Разведчики проконтролировали исполнение стрелочниками приказа старшины. Потом отделение, вернее, его половина, принялось оборудовать позиции. Сапёрными лопатками отрыли окопы неполного профиля, потом перед ними уложили шпалы на манер бруствера. Такую шпалу ни автоматная, ни винтовочная пуля не пробьёт. Правда, руки выпачкали здорово креозотом. Вонючая жидкость, и руки плохо отмываются. Однако никто не роптал, лучше быть грязным, чем мёртвым.

Рассвело. Кое-где над городком поднимались чёрные дымы. Так горит техника – машины, бронетранспортёры, танки. Если горит дом или стог сена, дым серый будет.

Один из разведчиков поковырял пальцем в ухе.

– Хлопцы, зудит что-то. Не слышите?

Илья и остальные разведчики прислушались. Звук еле уловимый, но нарастает. Илья небо осмотрел – не авиация ли немецкая бомбить летит? Ни одной тёмной точки в воздухе не видно. А звук всё отчётливее, потом из-за поворота, довольно далеко, в километре, показалась мотодрезина. Довольно большая, размером как грузовая платформа. Посредине в деревянной надстройке пост управления, впереди мешки с песком, как прикрытие от обстрела, за ними только стальные шлемы мелькают и пулемётный ствол торчит.

– Парни, приготовились! Стрельба по моей команде. Кирьянов, отползи в сторону от насыпи и вперёд на полсотни метров. Возьми пару лимонок. Если напротив тебя дрезина остановится, подави гранатами пулемётчиков.

За мешками пулемётчики как за бронёй, единственная возможность их уничтожить – забросить сверху гранаты. Так и то, если повезёт и дрезина остановится недалеко.

Дрезина стала сбавлять ход, только слепой не увидит дымы над Шкловом. Не доезжая сотни метров, дрезина встала. Наверное, экипаж держал совет – что делать дальше. Стой – не стой, а разведку провести надо, наверняка командование их для этого посылало. Два солдата спустились на насыпь, держа в руках карабины, направились к станции. Илья подпустил их поближе, дал очередь из автомата, сразив обоих. И тут же спрятался за шпалы. Пулемётчик сразу открыл огонь. Было слышно, как пули бьют в дерево, летели щепки. Пулемётчик патронов не жалел, не меньше половины ленты выпустил. А потом один взрыв, следом второй. Илья осторожно выглянул. Недалеко от дрезины стоял Кирьянов, махал пилоткой, зажатой в руке. Илья выбрался из окопчика, отправился к дрезине.

– Пока он палил, как придурочный, я поближе подобрался и гранаты бросил. Вроде наповал.

– Давай проверим.

Сначала Кирьянов влез на дрезину, за ним Илья. Оба пулемётчика – первый и второй номер убиты, френчи в дырах от осколков, кровищи натекло! Так ведь ещё должен быть как минимум один человек, который управлял дрезиной. Илья приложил палец к губам, стянул с плеча ремень автомата, ступая неслышно, подобрался к кабине, заглянул в окно. На полу сидел мужчина в немецкой форме и поддерживал левой рукой окровавленную правую. Илья рывком распахнул дверь.

– Ауфштейн!

Немец был испуган. Опираясь левой рукой о стенку кабины, поднялся.

– Кирьянов, перевяжи фрица. Пусть его наши допросят. Невелика птица, но может знать, что гитлеровцы в Орше замыслили.

Кирьянов пробурчал.

– Шлёпнуть бы гада!

– Я не против. Застрели и топай в Оршу, там «языка» возьмёшь.

Кирьянов замолчал. Что такое «язык», в разведке понимали хорошо. Только вопрос – есть ли в роте переводчик? От дрезины Кирьянов конвоировал пленного немца, а Илья нёс пулемёт, он мог здорово усилить огневую мощь. У разведчиков автоматы, их пули не пробивают паровозные котлы, стенки цистерн. А винтовочные патроны, применяемые в пулемётах, дырявят котельное железо запросто. Пулемёт за отделением не числится, его в любое время бросить можно. Хотя жаль, пулемёты ручные у немцев хорошие, всё же питание ленточное, а не из диска, как у ДП-27.