В станционном буфете было тепло и светло. Деревянные столешницы лоснились от постоянного протирания, и на них стояли корзинки с солеными крендельками в пакетиках из вощеной бумаги. Сиденья резных стульев были потертыми, но удобными. На стене висели деревянные резные часы, буфетная стойка располагалась в дальнем конце. За окном шел снег.

За столиком под часами двое вокзальных носильщиков пили молодое вино. Еще один носильщик, войдя, объявил, что Симплонский восточный экспресс следует из Сент-Морица с часовым опозданием, и вышел. Официантка подошла к столику мистера Уилера.

– Экспресс опаздывает на час, сэр, – сказала она. – Принести вам кофе?

– Если вы ручаетесь, что он не вгонит меня в сон.

– Простите? – переспросила официантка.

– Несите, – ответил мистер Уилер.

– Благодарю вас.

Она принесла из кухни кофе, мистер Уилер посмотрел в окно на снег, кружившийся в свете перронного фонаря.

– Вы говорите на других языках, кроме английского? – спросил он у официантки.

– О да, сэр. Я говорю по-немецки и по-французски и еще на местных диалектах.

– Не хотите ли чего-нибудь выпить?

– О нет, сэр. Нам не разрешается пить в буфете с посетителями.

– Тогда сигару?

– О нет, сэр. Я не курю, сэр.

– Это правильно, – сказал мистер Уиллер. Он снова посмотрел в окно, отпил кофе и закурил сигарету.

– Fräulein, – позвал он.

Официантка вернулась.

– Чего желаете, сэр?

– Вас, – сказал он.

– Не надо так шутить.

– Я не шучу.

– Тогда не надо говорить подобных вещей.

– У меня нет времени на споры, – сказал мистер Уилер. – Поезд прибудет через сорок минут. Если вы подниметесь со мной наверх, я дам вам сто франков.

– Как вы смеете, сэр! Я носильщика позову.

– Носильщик мне не нужен, – сказал мистер Уилер. – А равно полицейский и разносчик сигарет. Мне нужны вы.

– Если вы будете продолжать в том же духе, вам придется уйти. Вы не можете сидеть здесь и говорить подобные вещи.

– Тогда почему же вы не уходите? Если бы вы ушли, я не мог бы вам ничего сказать.

Официантка отошла от стола. Мистер Уилер проследил, не подойдет ли она к носильщикам. Она не подошла.

– Mademoiselle! – крикнул он. Официантка вернулась. – Принесите мне бутылку сионского, пожалуйста.

– Да, сэр.

Мистер Уиллер посмотрел, как она вышла, затем снова вошла с бутылкой, которую поставила на его стол. Он взглянул на часы.

– Даю двести франков, – сказал он.

– Пожалуйста, прекратите это.

– Двести франков – это куча денег.

– Вы не говорить такие вещи! – сказала официантка.

Она начала делать ошибки в английском. Мистер Уилер посмотрел на нее с интересом.

– Две сотни франков.

– Вы наглец.

– Почему же вы тогда не уходите? Я ничего не смогу вам сказать, если вас здесь не будет.

Официантка отошла от стола и направилась к стойке. Некоторое время мистер Уилер пил вино и улыбался про себя.

– Mademoiselle! – позвал он снова. Официантка притворилась, что не слышит. – Mademoiselle! – повторил он. Официантка подошла.

– Вам что-то нужно?

– Очень нужно. Даю триста.

– Вы наглец.

– Триста швейцарских франков.

Она ушла, мистер Уилер посмотрел ей вслед. Дверь открыл носильщик. Тот самый, который погрузил вещи мистера Уилера на свою тележку.

– Поезд подходит, сэр, – сказал он по-французски.

Мистер Уилер встал.

– Mademoiselle! – позвал он. Официантка подошла к столу. – Сколько я должен за вино?

– Семь франков.

Мистер Уилер отсчитал восемь и оставил их на столе. Надев пальто, он последовал за носильщиком на перрон, где продолжал падать снег.

– Au revoir, Mademoiselle, – сказал он, проходя мимо официантки.