За Монцой был Хунгароринг, потом Сильверстоун. Всего три недели, а Соне казалось, что она без Давида не сможет ни жить, ни дышать. Она как-то слишком быстро потеряла голову, ведь он был таким очаровательным и сексуальным красавцем с Сицилии. Огонь в темных глазах, горбинка на носу… Глаза у него и правда вечно горели, а уж как он говорил о гонках, с какой страстью и отдачей! Это подкупало.

Но не сложилось. То, что быстро вспыхивает, и горит быстро. После Сильверстоуна Давид в жесткой форме сообщил, что им не по пути. Через месяц его объявили будущим гонщиком «Зальто», он подписал многолетний контракт, став одним из немногих, кто из «Формулы-3» смог прыгнуть в высшую лигу. Соня понимала, что побудило Давида разорвать отношения, но это не уменьшило остроты ее разочарования.

Через несколько лет Соня тоже пришла в команду. С Давидом она собиралась придерживаться рабочих рамок, оставив личное позади. И поначалу даже пыталась, но потом ей надоело. Потому что какого-то черта Давид Моро вел себя так, словно она публично раскритиковала его любимую Сицилию. Огрызался, рычал, хмыкал – ярко демонстрировал все негативные эмоции. Годы шли, ничего не менялось. Общение с Давидом походило на соседство с действующим вулканом.

Кифер Вайсберг верно заметил: Соня устала. Если у нее и была причина оставить команду, так это Давид Моро, ведь постоянно находиться рядом с вулканом утомительно и горячо.

Он проводил взглядом Соню Ридель. Она покинула кафе, гордо подняв подбородок и в сторону Давида более не взглянув. Что хорошо, наконец-то можно нормально поесть. При ней аппетита не было вообще, кусок застревал в горле шершавым камнем. А необходимость видеть Соню на каждой гонке… Да он давно бы свалил из «Зальто», будь у него такая возможность! Но не мог из-за жесткого контракта, который заканчивался только через два года. Это звучало как помноженная на бесконечность вечность, не меньше.

Давид уже и не знал, как на самом деле относится к Соне Ридель. Все слишком запуталось. Когда-то, будучи еще пацаном, он влюбился в нее без оглядки. В ее улыбку, в ее искренний смех, который звучал так редко, что казался особенным и существующим только для Давида, как увиденная случайно лунная радуга. В ее ум – на тот момент Соня обучалась заумной инженерной специальности. Она много об этом говорила, а он мало что понимал, но слушал с таким удовольствием, словно Соня Ридель его приворожила.

Тогда Давид умел лишь водить машину и слабо разбирался в ее устройстве. Он и сейчас лишь постигал нюансы и все равно не научился общаться на одном языке с инженерами. Порой, объясняя им что-то про работу двигателя или недостаток баланса в поворотах, он чувствовал себя недалеким. Казалось, на него и смотрят как на тупого водилу с «червячками»[6] вместо мозга.

Юный и глупый Давид из прошлого не понял разницы между собой и Соней Ридель. Ему казалось, что влюбленности достаточно, чтобы преодолеть различия.

Да, она дочь знаменитостей и наверняка росла в обстановке со столовым серебром и посещала Венскую оперу вместо обычных концертв групп. Училась в закрытой школе для богатых девочек, с детства знала несколько языков, тогда как Давид до сих пор говорил по-английски с сильным акцентом. Но все различия не имеют значения, когда ты молод, глуп и влюблен до такой степени, что это причиняет неудобство. Давид словно гулял по морскому берегу под раскаленным солнцем и вдруг свалился с обрыва в прохладное море. Это хорошо и приятно, но страшно. А на берег все равно больше не хочется.