— Посмотри давай, есть там трупы или нет? — говорю я. — Вообще, все выкинуть можно, стол, наверное, тоже…

Вот его особенно жалко. Мне надо где-то заниматься, на кухне — не вариант, я там стола нормального вообще не нашла.

— Тогда зачем говорила двигать, раз выкидывать собиралась? А вещи где хранить будешь? В комоде?

Морозов, как и я, весь в пыли, которая непонятно еще когда осядет полностью. О вещах, которые теперь надо перестирывать, стараюсь вообще не думать.

— Ты помочь хотел? Вот и помогай. Выбрасывай все это на улицу, где-то рядом должна быть помойка.

С толикой злорадства наблюдаю, как бугай, морщась, натягивает на пыльные мышцы свой теперь уже совсем не светлый свитер. Значит, довольно быстро выметется отсюда. Желательно вместе со всем остальным хламом.

— Вик, кончай дурить... — Морозов подхватывает пару черных тюков и направляется к входной двери. — Хочешь жить в Москве — ладно, живи. Но дай тебе хоть квартиру нормальную снять. У отца студия метров на сто, на Остоженке. Ты ж не бомжиха какая!

— Вот и сваливай на свою Остоженку, это явно не в Бутове. Стол только сломанный с собой прихвати! — это я уже в пустоту кричу, Морозов секундами раньше хлопнул дверью. Дверь, кстати, стальная, что странно для такой квартиры.

Еще раз осматриваю поле брани. До вечера вряд ли управлюсь. Тут бы пылесос не помешал, но где его найдешь?

— Еще давай чего выкидывать.

Вот и Морозов вернулся. Даже разуваться не стал, прошел быстро в комнату, схватил оторванные ножки стола и еще пару тюков.

— Точно не интересно, что выкидываем? Не пожалеешь потом? — уточнил, но моего ответа ждать не стал и, задев плечом дверной косяк, снова отправился на помойку.

Тюки тюками, но самый ад начался, когда надо было выбрасывать панели от шкафа. Они даже для патентованного боксера оказались неподъемными. Почти неподъемными. С матом и ободранными пальцами, но Морозов дотащил одну до лифта. Его долго не было, я уж было подумала, что сбежал наконец и я могу выдохнуть. Никогда не могу расслабиться, пока бугай рядом. С первого раза, когда увидела его, то есть когда он сам подошел со мной знакомиться.

Однако он вернулся, причем вместе с тремя незнакомыми парнями. Вот тут я серьезно напряглась. Какого?!

— Эй! Ты чего к стенке пятишься? Нормально все! Давайте, мужики!

За пятнадцать минут они вынесли остатки шкафа и несколько тюков. Скажи Морозов им «фас», вынесли бы все остальное, включая меня. Не по себе стало от взгляда, которым меня обжег один из парней, примерно моего возраста, а может, и младше.

— Ты зачем их привел сюда?

— Хреновый у тебя райончик, — говорит бугай, не отвечая на мой вопрос. — Эта шпана на улице ошивалась.

— И ты позвал их сюда?! У тебя мозги есть или все отшибли на ринге? Мне здесь жить!

Морозов лишь пожимает плечами. Как же хочется запустить в него чем-то тяжелым! Лучше бы не приходил, сама бы со всем разобралась. Зарубочка на нос, Вика: больше никакой помощи от бугая.

— Слушай, мы когда выбрасывали сейчас… Короче, увез Холодов твою подружку. Вряд ли она объявится сегодня.

— Я это и без тебя поняла. Ясно же, что он не просто так сюда прилетел. Наверняка завтра уже домой ее вернет. А ты когда улетаешь?

Морозов молчит, и эта тишина мне не нравится. Я люблю ясность. Недомолвки — это то, чего я маме никогда не прощу: как она ушла от нас, никому ничего не объяснив.

— Так когда улетаешь, Саш? Тебе же нечего здесь делать. Новый год скоро, потом у тебя учеба, диплом, все дела. Наверное, стажировка в папином банке.

Он вздрагивает от этих слов и бросает на меня любопытный взгляд.