Зато отец окончательно перестаёт доверять старшему сыну. Он приглашает тринадцатилетнего мальчика – племянника Марии Фёдоровны Евгения Вюртембергского – погостить у тетки в России. Юный немецкий принц настолько пришелся по душе российскому императору, что он выразил намерение женить его на своей дочери Екатерине, усыновить и сделать наследником престола, отстранив не только законного наследника, Александра Павловича, но и всех своих сыновей. Через несколько лет принц Евгений подтвердит реальность этого намерения Павла Петровича и заявит, что тот собирался заточить в монастырь свою жену и детей, за исключением Екатерины, если только не обрекал Марию Фёдоровну на смерть от руки палача. Княгиня Гагарина и Кутайсов якобы слышали, как Павел сказал: «Еще немного, и я вынужден буду приказать отрубить некогда дорогие мне головы!»

Вот всем этим и воспользовался военный губернатор Петербурга граф Пётр Алексеевич фон дер Пален, возглавивший заговор против императора. Он неоднократно пытался привлечь наследника к участию в заговоре, убеждая в том, что единственная цель заговорщиков – благо России, исстрадавшейся под властью невменяемого тирана. Но Александр ловко уклонялся от решительного ответа. И вдруг Пален показывает цесаревичу приказ о его аресте (говорили, что граф вынудил Павла подписать этот приказ, но ведь не загипнотизировал же, не лишил воли и разума). И Александр (спасая свою жизнь!) согласился на отстранение отца от власти. Разумеется – бескровное. Разумеется, с гарантией свергнутому императору самых комфортных условий жизни…

Но… Павел подписал себе приговор, отняв у дворянства льготы, дарованные Екатериной Великой, насаждая в армии ненавистные прусские порядки, покусившись на имущественные привилегии ещё недавно всесильных Зубовых; не умел он щадить самолюбие приближённых, не сумел сохранить мир в семье. К тому же, отходя всё дальше от союза с Англией (сторонником которого был один из руководителей заговора Никита Петрович Панин, человек весьма могущественный и со связями), Павел (самодержавный государь!) склонялся к союзу с крамольной республиканской Францией, более того, замыслил совместный с этим чудовищем Наполеоном поход на Индию (а это означает уже прямое вмешательство в сферу интересов Англии). В общем, он очень постарался… Но вне зависимости от причин, которые побудили заговорщиков к действиям, именно они, убийцы Павла, определили судьбу Александра Павловича.

Вечером 11 марта 1801 года ужинали в столовой Михайловского замка. Обстановка за столом была на редкость спокойная. Только Павел, отужинав и посмотрев в зеркало, сказал обескураженно: «Странное зеркало, я вижу в нём свою шею свёрнутой». Любопытно, что почувствовал при этих словах Александр? Это был для него последний шанс рассказать отцу…

А в час пополуночи всё было кончено. Граф Пален сообщает цесаревичу о скоропостижной кончине императора и сначала уговаривает, а потом просто заставляет Александра Павловича (уже императора!) выйти на балкон и обратиться к гвардейцам Преображенского и Семёновского полков, стоящим у входа в замок.

А только что ставшая вдовой императрица, позабыв об усвоенном с детства умении держаться с достоинством, билась в истерике, кричала, требовала, чтобы Александр добровольно отдал ей, матери, вожделенную власть.

А потом наступило утро 12 марта, первое утро, когда к двадцатичетырёхлетнему Александру Павловичу обратились: «Ваше императорское величество».

Тем же утром был объявлен Манифест: «Мы, приемля наследственный Императорский Всероссийский Престол, восприемлем купно и обязанностей управлять Богом нам вручённый народ по законам и по сердцу в Бозе почивающей Августейшей бабки нашей, Государыни Императрицы Екатерины Второй, коей память нам и всему Отечеству вечно пребудет любезна, да по ея премудрым намерениям шествуя, достигнем вознести Россию на верх славы и доставить ненарушимое блаженство всем верным подданным нашим…»