Подхватив девушку на руки, Олег понес ее в хижину.

Поздно вечером мухортый и белый жеребчики приблизились к храму Меркурия, сооруженному на склоне Монмартра, и приветственно заржали, учуяв собратьев. Олег сложил руки и прокричал совой. Ему ответили. Послышался скрип камешков, и взволнованный голос Валита произнес:

– Мы уж думали – все!

– Не дождутся, – усмехнулся Олег и попенял Большому: – А что это ты так лапами загребаешь? На весь лес слыхать!

Невидимая в темноте Инграда хихикнула.

– Кто это? – насторожился Валит.

– Баба-яга…

Костер разведчики развели с умом – под защитой огромного валуна и пня-выворотня, оградивших стоянку с двух сторон. Олега встретили с радостью, Инграду – с восхищением. Валит, разглядев гостью, засуетился, постелил ей сложенный вдвое плащ. Ошкуй кинул сверху свой. Девушка рассмеялась хрустальным колокольчиком и села, а на лицах лазутчиков выступили улыбки.

– Извиняйте, други, – буркнул Олег, не глядя на Варула, – провалил я все дело…

– Ну, не бросать же… – усмехнулся Волчье Ухо, косясь на девушку.

– А за что тебя сжечь хотели? – ляпнул Ошкуй на корявом романском. Валит сильно пихнул товарища.

– Я лечила людей, – объяснила Инграда, улыбнувшись Валиту. Тот сильно покраснел – это было видно даже в свете костра.

– Ну и что? – удивился Варул.

– А я их не молитвами пользовала и мощей не прикладывала, – усмехнулась Инграда. – Я руками заращивала раны и снимала боль… Однажды я спасла Винифрида, сынка купца Алагиса, – он охотился на огромного вепря, но поскользнулся, и кабан клыками вспорол ему живот. Я очистила кишки, смочила все… ну, таким зельем, которое убивает маленьких, малюсеньких червячков, разносящих заразу… уложила и зашила. Винифрид выздоровел и стал приставать ко мне… Я его прогнала, и тогда он стал всякие гадости обо мне говорить, болтал повсюду, что я ведьма и с дьяволом знаюсь…

– Вот гад какой! – вырвалось у Валита.

Олег почувствовал, как в Инграде поднимаются перенесенные ужасы, как рвется тоненькая пленочка покоя, пропуская в душу девушки смятение, горечь и страх. Он обнял ее за плечи и шепнул:

– Все хорошо, слышишь? Больше мы не позволим никому тебя обижать.

– Пусть только попробуют… – проворчал Ошкуй. – Надо будет, и сынка этого… Винифрида, найдем и бошку оторвем…

Валит истово закивал головой, и над костром снова прозвенел серебряный смех Инграды. И оборвался.

Опять на всех сошло молчание. Валит подбросил дров в костер, чтобы отогнать ночную сырость, и все зачарованно следили за пляской огня.

– Вы хотите напасть на Париж? – неожиданно спросила Инграда, глядя на Олега со смятенным вниманием.

– Откуда… – изумился Варул и смолк.

– Ведьма! – удовлетворенно сказал Ошкуй, но, заметив укоризненный взгляд Валита, быстро поправился: – Ведьмочка!

Олег подумал и кивнул:

– Хотим золото вытрясти из графа Парижского.

– И из монахов всяких, – поддакнул Ошкуй.

Инграда вдруг взволновалась.

– С той стороны Монмартра, – выговорила она, – есть маленький храм Януса – совсем уже разрушенный, от статуи один постамент остался… Но под ним берет начало подземный ход, очень длинный, и выходит он на острове Франков, в храме Юпитера. Я покажу вам, где это…

– Здорово… – выдохнул Пончик.

– Здорово будет, – поправил его Олег, – когда ты мне сала с чесноком принесешь.

– Щас я!

– И хлебца не забудь!

Подкрепившись, Вещий продолжил:

– Утром мы вышли к тому самому храму, что был Янусу посвящен…

…Вряд ли Монмартр стоило называть горой – холм как холм, – но вид на Париж с его лесистой макушки открывался недурственный. Город с высоты казался колоссальной пиццей, порезанной на три неравные порции – помидорками смотрелись черепичные крыши, жареным лучком выдавалась кровля из тростника, грибками чернели огороды, а вязы, буки и прочие насаждения гляделись зеленью. С утра было прохладно, и множество печей и очагов гнали сизые дымки – дополнительный штрих, «пицца» была горячей.