Амина обескураженно посмотрела на Имана, прочитав в его взгляде отчаянное желание сблизиться с ней, поцеловать.

– У меня появилась ещё одна просьба… – хрипло произнёс он.

– Твоя квота на сегодня уже заполнена! – ощущая ритмичное биение сердца, запротестовала девушка.

– Значит, эта будет сверх нормы, – прошептал он, теснее прижимая Амину к себе, опаляя её губы горячим дыханием, а уже в следующую секунду нежно прикоснулся к ним, медленно изучая их мягкость и теплоту.

Она взволнованно задрожала в его руках, чувствуя, как земля уходит из-под ног, как теряется сознание и пелена застилает глаза. Но Иман вновь и вновь настойчиво соединялся с ней, словно пробовал её на вкус, упивался её смущением. И закружилась голова… Карусель завертелась перед глазами. Она с тяжёлым выдохом, резко оттолкнула его, посмотрела на него сквозь стену из слёз и убежала прочь.

Глаза мечутся, руки судорожно трогают ещё влажные губы, а воображение вновь рисует образ того мужчины, который буквально несколько мгновений назад касался запретного… Не понимая, что происходит, не принимая себя такой… желанной, до конца не осознавая причин для стенаний, Амина чувствовала, что внутри неё зародилось что-то живое, пророс тонкий побег пылкого цветка, но она тихо шептала:

– Всевышний, что не так?.. Что со мной?..

А потом позади себя вдруг услышала тот же голос, что сводил её с ума. Байсаров мчался за ней, надрывая её имя. Она же… она даже не остановилась, продолжая быстро удаляться от него, и когда впереди замаячил женский корпус, Амина внутренне молилась, чтобы Имана не опередил её.

Его действительно не было. Она залетела в здание и, захлопнув за собой дверь,дверь щёлкнула замком и с содроганием спустилась по ней спиной. Сидела несколько секунд в тишине, закрыв рот ладонью, но внезапно услышала требовательный стук в дверь.

– Амина, открой! – громко тарабанив, упорствовал Иман, пока Амина продолжала молчать, кусая губы. – Амина, открой дверь! Я знаю, ты меня слышишь… Прошу, открой! Нам надо поговорить, мне нужно всё объяснить… Я знаю, ты меня испугалась, но послушай… Да открой же эту чёртову дверь, или я её вышибу!

Но она и не собиралась ему отворять. Не желала видеть его, стыдясь себя, своих чувств к мужчине, которого ненавидела. Да как она позволила ему дотронуться до неё, как допустила подобное?..

Амина испытывала страх. Он съедал её изнутри, обнажая эрозии проблем. Она и так избегала любви, даже простых романтичных чувств, а теперь… Что ей теперь делать?

Когда бежишь от чего-то, то это потом ещё больше преследует тебя – назойливо и повсеместно, а потом ударит так, что миллионы ампер разойдутся по телу. Вот почему люди сторонятся любви, боятся оказаться в один момент преданными, чтобы потом не мучиться от душевной ломки, причиняющей боль.

А Иман… Она знала, какой он ветреный. Байсаров никогда не будет принадлежать только ей одной: вокруг него всегда будут виться молодые женщины. Поэтому не нужно строить иллюзий, лучше порвать эту тонкую нить, соединяющую их. Пока не стало больно. Пока не затянуло, не закрутило, не засосало в трясину убийственных чувств. Ещё есть шанс на спасение, ещё можно сопротивляться!

Но если бы Амина хоть каплю предполагала, насколько сильно ошибается, ведь уже в каждой клеточке её тела билось его имя…

Он стучал до тех пор, пока не понял – ответа не последует. Раздосадованно поджав губы, Байсаров развернулся и направился к Дому культуры, где и намечалось мероприятие. В голове мелькнула мысль, что Амина, возможно, убежала туда. Однако и там он её не нашёл, зато отыскал в толпе Камилу. Спросить её прямо о местонахождении своей беглянки Иман не решился – сообразил исходя из разговора, что никто Амину не видел.