Сомнений было хоть отбавляй. Но мозгом я понимала, что пекарня может принести нам с Майей стабильность и безбедную жизнь. Призрак голода маячил над нами, и только сбережения моих родителей позволили его отпугнуть на какое-то время. Рано или поздно деньги закончатся, а взять их больше негде.

Сын Иозифа, о котором я до вчерашнего дня и знать не знала, приехал рано утром с полной телегой ящиков. Выгрузил все во двор и уехал.

— Как много всего! — восклицала Майя, трогая, то капустку, то пакеты с семенами. — А что это, мам?

— Огурцы, — прочитала я на пакете. — А вон в тех зелень: петрушка, укроп, базилик. Вот еще головки лука, но их можно будет посадить, когда они прорастут.

— А когда они прорастут? Что надо сделать?

Я объяснила Майе, что луковицы нужно оставить в воде. Показала все и рассказала, и когда увидела, что дочка справляется, оставила ее на кухне заниматься луком. Сама же в нетерпении побежала в огород.

Первым делом решила посадить капусту, чтобы она не завяла в ящиках под солнцем. Потом нужно было соорудить грядки для зелени… Работы на весь день!

Но правильно говорят: когда тебе кажется, что всё идет хорошо – жди подвоха.

За забором залаял соседский пес, да так громко, что я вскинула голову, чтобы посмотреть, как близко он у моего дома. Опять отвязался, что ли? Я помнила Бегемотика еще щенком, сейчас же это был взрослый здоровенный пес. Ему, чтобы перекопать все, что я успела посадить, хватит пары минут.

На миг мне показалось, что солнце меня ослепило, и потому я вижу то, чего быть не может. Мимо дома Рикарда ковылял Нико, опираясь на кривую палку. Он шел медленно, широко расставляя ноги – ожоги не давали ему двигаться резво.

Я подпрыгнула и на трясущихся ногах бросилась к входу в дом, по пути стаскивая с рук перчатки. Нико двигался медленно, но все равно слишком быстро!

— Майя! — влетела в дом, хватанула ртом воздух. Сердце грозило остановиться от страха. — Майя, иди ко мне!

Я заперла дверь на засов, да разве он остановит моего мужа? Во дворе все еще стоят ящики, при одном взгляде на них станет ясно, что я здесь. Мы могли бы попытаться проскочить как-то, и бежать изо всех сил к Иозифу, но это слишком рискованно. Если Нико схватит меня или Майю, никто не поможет нам – мы принадлежим ему по закону.

— Мам, — дочка сделала осторожный шаг из кухни. В глазах стояли слезы, личико покраснело.

— Все хорошо, милая. Папа не причинит нам вреда.

Я нащупала крышку люка в полу, откинула его. Если мы спрячемся в подполе, то Нико увидит, что дома никого нет и уйдет.

Не уйдет он. Будет ждать, пока мы не вернемся.

Руки затряслись так сильно, что я с трудом смогла вернуть крышку на место. Облизнула пересохшие губы, шагнула к окну и тут же отскочила от него – Нико стоял во дворе и рассматривал ящики с рассадой.

— Мам, прости! — дочка разрыдалась в голос.

Только тогда я взглянула на нее внимательнее. Захлебываясь слезами, Майя протянула мне амулет на раскрытой ладони.

— Веревочка порвалась. Я ничего не делала, она сама.