— Это и есть моя будущая жена? — равнодушный взгляд стальных глаз скользнул по дорожному запыленному плащу, выбившимся из причёски волосам и особенно задержался на щеке. — Капитан Фламбери, доложите.

От отрывистого приказа у Лиссандры кольнуло где-то под ложечкой, и она бросила короткий взгляд на пожилого воина.

— Виноват, Верховный магистр, — мужчина низко склонил голову и, становясь на правое колено, прижал правую руку к сердцу. — Потерял бдительность.

Король во время этого краткого диалога тоже стал совершенно серьёзен и даже выпрямил спину, сидя на троне, при этом внимательно обшаривая взглядом фигуру принцессы.

— Кто посмел? — строго спросил он.

— Миледи Гертруда Наурийская, — спокойно ответил воин, не меняя позы.

Два строгих взгляда сместились на отца Лиссандры. Бывший король побледнел и растерянно оглянулся на дочь, которая смотрела прямо перед собой. Лиссандре были неприятны эти люди, взгляды, ненужные разговоры. Но на ситуацию она повлиять не могла. Не найдя ничего лучше, смотрела на свой герб, который ещё не содрали со стены за троном. Птица феникс с огненным оперением расправляла крылья над восходящим солнцем на фоне лазурного неба. Девушка обводила взглядом каждое пёрышко, искусно вышитое руками её матери, которая, по рассказам старых слуг, создавала это полотно, когда была беременна Лиссандрой.

— Я… — голос отца дал петуха и, откашлявшись, он продолжил, — я поговорю с миледи. Это недоразумение. Временное помешательство. Я выясню, что послужило причиной подобного поступка.

— Страх за будущее своих кровных детей, отец.

Слова Лиссандры прозвучал отчётливо и в меру громко, чтобы все присутствующие услышали. Она перевела взгляд на своего «жениха», силясь понять, что испытывает к этому постороннему человеку, которого могла никогда в жизни и не встретить, не решись король Харольд на завоевательную компанию. Чисто внешне герцог был симпатичен. Развитое тренировками тело. Коротко стриженные смоляные волосы, ещё без грамма седины. Высокий лоб, тонкий нос, в меру пухлые губы и щетинистый волевой подбородок. Единственное, на чём взгляд Лиссандры задержался дольше — это стального цвета глаза в обрамлении чёрных густых коротких ресниц. Холодный взгляд неприятно обжигал. Если бы не вынужденная ситуация, и этот мужчина сватался бы к ней, обратила бы она на него внимание? Точного ответа Лиссандра дать не могла. Внешний вид не отталкивал, но и любви с первого взгляда не приключилось бы. А при нынешних условиях она видела в нём только камень на свою шею.

Король Вульфрик приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но резко передумал и жестом подозвал оруженосца, который держал свиток в руке.

Герцог Гренстон молчал. По его лицу было сложно понять, что он думает или чувствует. Кроме равнодушного созерцания, приправленного тяжёлой аурой мужчины, Лиссандра ничего другого не видела. Никаких эмоций. То ли он в принципе не был способен их выражать, то ли умел мастерски держать лицо. Скорее, второе. Ведь говорят, что он любит свою даму сердца. Если любит, значит, чувствует.

Тем временем оруженосец развернул свиток и приготовился зачитать указ. Но прежде король пояснил:

— Вы всё ещё настаиваете на отказе от свадьбы, принцесса Лиссандра? — неожиданно, но он использовал её титул. — Даже если вам приказывает король?

Это был шах и почти мат. Лиссандра это понимала. Смириться было тяжело, но и проигрывать нужно уметь с достоинством. Теперь она знала, что своим отказом запустила круговорот событий в такую сторону, что её семья лишилась абсолютной власти, которая передавалась из поколения в поколение рода Наурийских более тысячи лет. Испытывала ли она вину? Да. Но и за себя решила бороться до конца. Если не она, то никто.