Опять были слезы, борьба и поганое чувство сожаления от боли истинной пары.
На следующее утро все повторилось, и на следующее..
Ситуация не изменилась и через неделю. Элис сопротивлялась, просила оставить ее в покое, проклинала Джея, а Джей.. он почти привык к ненависти своей пары и уже не ждал хорошего к себе отношения.
А потом Элис забеременела.
Джей сразу это понял по изменившемуся запаху Элис, и, конечно, сообщил ей новость. Он подумал, что может быть теперь строптивица сменит гнев на милость, но Элис неожиданно расплакалась, да так горько, с надрывом, что у Джея, жёсткого и жестокого альфы, дрогнуло сердце.

- Ты меня убил, ты понимаешь? - сквозь рыдания прокричала ему в лицо Элис, а после Джей с трудом добился от нее объяснений.

Оказывается, много лет назад бродячая старая нищенка-омега предрекла Элис смерть во время родов, поэтому эта глупышка и вела себя так. Пыталась избежать близости с мужчиной, продолжая верить в слова безумной старухи.
Джей поразился тому, сколько чуши помещалось в голове его пары, но он даже близко не представлял, насколько сильно она поверила безродной нищенке.
В ту ночь Элис впервые не сопротивлялась ему. Когда Джей вошёл в спальню, Элис даже не повернула головы и никак не отреагировала на его приближение к кровати.
Молчала она и позже, уже полностью обнаженная и открытая для Джея, а он, ошалевший от невиданного смирения, обласкал все желанное тело, но и тогда Элис не издала ни звука.
Первое время Джей не мог нарадоваться на новую покорную пару, но затем на смену радости пришло глухое беспокойство.
Элис с каждым днём становилась все более апатичной, и к концу положенного срока превратилась практически в безвольную куклу. Она ела и пила, но сама никогда ничего не просила и, кажется, ей было все равно, что лежит у нее на тарелке. Но еда - это ещё не всё. Безразличие Элис касалось всей окружающей действительности.
Домработница Джея утром поднимала Элис, умывала, одевала и усаживала в гостиной на диван или рядом с собой на кухне. Она же кормила ее, водила на прогулку, помогала принять душ и безуспешно пыталась вызнать, чего бы Элис хотелось.
Ей не хотелось ничего, и помочь с этим состоянием не могли даже приглашенные из города специалисты. Все они дружно советовали ждать родов и даже не думать о возможном плохом исходе.
Джей и не думал, он был уверен в том, что состояние Элис - обычная бабская блажь. Как сильный альфа он не понимал ее поведения и оттого злился. На свою слабую неудачную пару, на мать-природу, подсунувшую ему такую свинью вместо обычной крепкой физически и ментально женщины-беты, и на саму омежью сущность тоже сердился.
И, чем ближе подходил срок родов, тем сильнее была его злость, замешанная на тайном беспокойстве, в котором он не признавался самому себе, не то что кому-либо.
Роды начались в душный день жаркого июля.
Джей, раздраженный долгим вынужденным воздержанием, пытался позавтракать, но аппетита совсем не было и каждый кусок грозил застрять в горле.

- Твою мать! - Чашка с кофе опрокинулась и залила светлую деревянную столешницу, когда из спальни долетел протяжный стон.

Через час дом альфы наполнился людьми, через два их стало в разы больше, а через три в комнатах повисла траурная тишина. И пронзительный детский крик только подчеркнул это вязкое, тяжёлое безмолвие.
Джей стоял у постели жены и смотрел сухими глазами на неподвижное бледное тело. Старый лекарь бормотал что-то о слабом здоровье и стечении обстоятельств, первый бета и верный друг Стивен молчаливой горой подпирал дверной косяк и сверлил взглядом стену, а пожилая домработница сквозь слезы пыталась успокоить осиротевшего ребенка.