– Красиво. Надо же как умеет. – протянула она с уважением.

– И ничего красивого. – фыркнул Степан. – Поскользнулся вон уже раза три! Чуть носом снег не пропахал.

– Да ты просто завидуешь! – констатировал Кир, который тоже завидовал, но нипочем бы это не признал.

– Да чему тут завидовать? – окрысился Степан.

– Чего вас завело-то? Немудрено, что поскользнулся. Он же собакой столько времени был, а в другом виде чувствуешь себя совсем по-другому. И правда, Степ, не надо злиться. Он же с малолетства учился. Вчера рассказывал. А ты учишься всего-то ничего. И то мне очень нравится, когда ты тренируешься. Как танец! – хитрая Катерина моментально пресекла и раздражение и зависть мальчишек.

– А ты-то откуда знаешь, как себя чувствуют в другом виде? – полюбопытствовал Кир, который про подарок лебединой кувшинки пока не знал. Катерина открыла было рот, но в этот момент в горницу выскочил Баюн, за которым летел поток воды. Кот в прыжке увернулся, вода сверкающим языком обрушилась на пол, и тут же впиталась в дерево. Кир смотрел во все глаза.

– Совести у тебя ни на грош нет! – Кот гневно отчитывал очень довольного Волка. – Как ты мог! А если бы на меня вода бы попала? Я бы вылизывался и вычесывался до вечера!

– Да Жаруся бы тебя высушила бы за три минуты. Подумаешь! – Волк выглянул в окошко. – Вон она как раз летит. Вместе с Вихорьком и Воронко. Ты на стол накрывать-то будешь, или голодными полетим?

– Как голодными? – Кот в ужасе прижал толстую правую лапу к груди, вторая лапа в это время махнула в сторону сундука, откуда вылетела скатерть-самобранка, сама расстелилась на столе и тут же оказалась уставлена множеством блюд, мисок, тарелок, чаш и чашек. – Как можно голодными? Обижаешь ты меня прямо с утра! Оскорбляешь, прямо скажем!

Ратко зашел с морозного воздуха в тепло и невероятно вкусные запахи, и, самое главное, что ему были рады! Псом он часто заглядывал в двери домов, и много раз слышал гневные крики, или уворачивался от летящего полена. Нет, попадались, конечно, и добрые люди, которые не гнали, а могли накормить, пустить погреться. Но, вот как бывает, когда тебе радуются, он совсем забыл! Даже дома в последние годы было трудно. Отец был занят Томилой, и уж какое вранье она придумывала о Ратко и остальных, и передать сложно! Ратко тогда всё чаще и чаще слышал выговоры и получал наказания за то, чего не совершал. Стоян часто был с дружиной, ему доставалось меньше, да его и ценили больше, всё же наследник. Злату ругать отец не мог. Злата была вылитой мамой. Не так чтобы и красавица глаз не отвести, а как улыбнется, вокруг все замирали. И ласковая, как котенок. Как на такую ругаться? Что уж Томила про неё не несла, а всё без толку. Наверное, за это первой и извела. Вот Злата ему, Ратко, всегда радовалась! Он резко отвернулся к окну, сделав вид, что что-то высматривает, когда вспомнил сестру. Злата – птица в клетке! Даже представить страшно! Хоть бы получилось её оттуда вызволить! Он повторял эти слова про себя всё время, пока они добирались до его родных мест.

Волк нес Баюна и сердито косился на Катерину. Мальчишки летели на Сивке. Для Ратко позвали Вихорька. Жаруся парила над Катериной, которая опять лихачила на Воронко.

– Жаруся, да скажи ты им! Что за танцы! – не выдержал, наконец, Волк, когда Воронко очередной раз заложил стремительный вираж где-то в облаках.

– Не приставай, зануда! – рассмеялся Сивка. – С кем ещё Воронко может так скакать?

Ратко про летучих коней старинного и знаменитого сказочного рода знал, конечно, но никогда близко их не видел, а уж верхом прокатиться и не мечтал! Когда понял, что попал в главный Лукоморский Дуб, и увидел Сивку, был поражен! Даже тогда, в собачьей шкуре, когда не до восторгов было. А уж теперь, сидя верхом на Вихре и пролетая высоко над землей, всё время сдерживался, чтобы не заорать от восторга! Увидел, что Степан Катерину подсаживает на Воронко, удивился. Конь-то отчаянный, самый быстрый! А когда понял, что она едет одна, удивился ещё больше и даже испугался, но смолчал, и только рот открыл, когда Воронко взвился в воздух.