Кира зарычала им вслед. Значит, поняли, что сражаться с ней бесполезно. Хорошо! А теперь, если ей удастся благополучно доставить всех на «Рогатку»…

Она услышала – не увидела, – как захлопнулась гермодверь перед ними. Потом другая, за ней еще и еще – по всему холлу.

– Черт! – пробурчала Нильсен. – Они нас заперли.

– Держитесь рядом! – скомандовала Кира.

Она неуклонно продвигалась вперед, пока не уперлась щитом в гермодверь.

Дверь была слишком велика и тяжела, ее быстро не прорежешь, но рама вокруг двери оказалась более хлипкой. Несколько мгновений работы Кроткого Клинка – и дверь накренилась вперед и с оглушительным грохотом рухнула на пол.

В десяти метрах далее по коридору очередная бронированная дверь преградила им путь. Кира повторила тот же прием, и вторая дверь сдалась, как и первая. Затем третья… четвертая…

По-видимому, все двери у них на пути были заперты. Это не могло их остановить, но замедлить замедлило.

– Военные хотят выиграть время, – сказал Фалькони.

Кира хмыкнула в ответ:

– Наверняка готовятся встретить нас с музыкой у терминала.

Вдоль стен послышалось громкое шипение. По затылку и шее побежали мурашки тревоги. Это воздух выкачивают или, наоборот, что-то закачивают сюда?

– Газ! – крикнул Фалькони, подтягивая воротник рубашки, чтобы защитить рот и нос.

Остальные последовали его примеру. Одежда приникала к лицам, образуя плотный фильтр. Энтрописты сделали какой-то таинственный жест, и татуировки растеклись по их лицам, превратившись в тонкую защитную мембрану.

«Потрясающе, – подумала Кира. – Нанотехнологии высшего уровня».

Как только добрались до последнего отрезка холла – уже перед терминалом, – на ее импровизированный щит обрушился шквальный огонь из карабинов, бластеров, электромагнитных ружей. Гремели гранаты. Взрывные волны отдавались в позвоночнике, но Кира распрямила плечи и решительно продвигалась вперед. Они одолели примерно полпути, и тогда Фалькони похлопал ее по плечу и сказал:

– Правее! Держи правее!

Он указал на вход в терминал.

Кира стала сдвигаться в этом направлении, но трубы под ее ногами завибрировали, и послышался звук, похожий на сходящую с горы лавину, – морпехи пошли в атаку.

За мгновение, которое у нее оставалось, Кира выдернула из пола решетки, поставила их вертикально, чтобы они подпирали изнутри щит, не позволяя ему скользить назад.

– Держитесь! – крикнула она.

Толстый щит прогнулся, поддался под натиском морпехов в полной броне. Раздался пугающий скрежет: бойцы отрывали куски от щита.

– Попались! – выдохнула Кира сквозь стиснутые зубы.

По ее приказу сотни тонких, как волоски, щупалец проникли сквозь толщу самодельного щита, впились во все его стыки и щели, ползя вперед и слепо нащупывая свой путь. Они упирались в гладкую броню морпехов, а дальше Кира применяла уже опробованную технику: щупальца забирались в скафандр, протискиваясь в сочленения и швы, и рвали все провода и трубки системы охлаждения, до каких могли дотянуться. Кира отступала, лишь натолкнувшись на горячую человеческую плоть.

Чтобы остановиться, требовалось усилие, но Кроткий Клинок подчинялся ее воле и соблюдал неприкосновенность плоти. Самоуверенность Киры росла.

По другую сторону щита скрежет стих, морпехи повалились с грохотом, достойным падения титанов.

– Ты их убила? – спросила Нильсен, и в наступившей тишине ее голос прозвучал чересчур громко.

Кира облизала губы.

– Нет.

Говорить было трудно, странно. Щит составлял большую часть ее самой – намного больше ее тела. Она ощущала каждый его квадратный сантиметр. Ошеломляющий наплыв информации. «Наверное, похоже на то, с чем приходится иметь дело разуму корабля», – подумала Кира.