Две крупные группировки практически делили резервацию: во главе западной стоял Монах, во главе восточной — Фрэй. Существовали еще китайские триады, но западная группировка постепенно втягивала их членов в свои ряды, и практически переварила азиатов. Баланс был хрупким и в то же время таким надежным, пока главы стояли у руля. То есть до вчерашнего дня.

Я прямо нутром чувствовал, как Фрэй перебирает идеи одну за другой, словно речную гальку, меняет и перестраивает планы. Мне было страшно, потому что, возможно, скоро я увижу его прежнее лицо — чудовище, которое некоторое время дремало внутри него.

Решится ли он напасть сейчас? За несколько лет люди успели отвыкнуть от кровопролития, и никто не хотел возвращаться назад, к отправной точке.

По ту сторону костра в первых рядах стоял Дэвон. Всякий раз, когда я ловил его фигуру боковым зрением, мне казалось, что по обеим бокам от него колышутся звериные тени, но стоило посмотреть прямо — и рядом никого не оказывалось. Он был правой рукой Монаха и теперь первым станет претендовать на власть над оставшейся без головы бандой.

Но Дэвону чего-то не хватает. Он, как и я, всегда следовал за кем-то, оставаясь в тени. Он не умеет вести за собой — для этого надо контролировать свой страх, а сейчас страха в нем слишком много.

Дэвон случайно встретился со мной взглядом, но тут же отвел глаза — он боялся что-то раскрыть мне, боялся, что я что-то узнаю. Несколько шагов назад — и его страх затерялся в толпе вместе с ним, оставив тяжелый терпкий след.

Стоящий рядом Фрэй дернул щекой, отчего старый грубо-собранный шрам на ней задвигался как нечто живое. Хрустальные глаза, наполненные отражением огня, смотрели на меня холодно, не мигая:

— Что он затевает?

— Не знаю. Он боится.

— Чего?

Я покачал головой. Все, кто пришел из западной группировки к костру, сейчас стояли по другую его сторону, и каждый из них боялся. Мы были для них чем-то вроде зверя, приготовившегося к прыжку, жаждущего плоти и крови.

— Что собираешься делать? — мне не терпелось задать этот вопрос. Фрэй был слишком спокоен и слишком непроницаем — это начинало пугать.

— Ждать.

— Я думал…

— Сначала, пока они дерутся за власть между собой, самые дальновидные перебегут на мою сторону. Потом они будут слишком слабы, возможно, обойдется даже без кровопролития. Почти…

— И это все?

— Нет, не все. Опасно действовать, пока мы не узнаем, кто убил Аарона. Версия властей о взрыве баллона с газом неубедительна. В резервации действует третья сила, и я не хочу играть ей на руку, пока не разберусь, что она из себя представляет.

Зверь действительно просыпался, но за годы спячки он стал значительно мудрее. Никаких лишних движений перед прыжком.

На береговой линии, что была ближе всего к дамбе и восточным воротам резервации, вовсю бесновалась неонка. Огни мелькали, зазывая в бары, клубы, какие-то забегаловки и притоны. Фрэй называл эту часть набережной «золотым прииском» — местом, с которого все начнется. На мои уточнения, что именно начнется, он многозначительно говорил «все» и больше ничего не добавлял.

Именно с его легкой руки здесь стали сдаваться помещения под увеселительные заведения, именно он договорился с одним из писателей-фантастов о книге про резервацию. Пришлось по очереди пасти этого плюшевого очкастого недотепу, пока он ползал по всем подвалам, помойкам и аварийным зданиям, приставая к тем обитателям района, к которым даже я не рискнул бы обращаться.

Зато книга получилась бестселлером, нет, не шедевром, конечно, — никто из нас не осилил и первых двадцати страниц — но материковым подросткам нравилось. Романтика отверженности, желание быть не таким как все, жить с надрывом. И эти благополучные детки мотыльками слетались в резервацию.