– А нет его! Со Степаном ушли в роще тренироваться. – информировала Жаруся, впорхнувшая в комнату. – И шантажировать не хорошо! Тем более нашу девочку!

– Тогда хоть ты её объясни, что никуда ей лететь нельзя! А то удумала опять что-то такое! Что точно, я, правда, не понял, но какое-то опасное! – Баюн встал, дернул спиной, показывая степень своего отвращения к подобному безумству, и важно удалился.

– Катюш, ты как? Cильно устала? – Жаруся, как видно, единственная понимала, что Кате ужасно неудобно, и тяжело постоянно быть птицей.

– Очень! Не могу просто! Мне или уходить отсюда надо, или я уже не знаю, что сделаю! – Катя покрутила головой, досадуя на длиннющую шею. Шея крутилась тоже, и совсем не так как хотелось, – Лапы эти ещё! Шлепают! И вообще, всё не так! – пожаловалась она Птице. – А они ничего не понимают, хоть тресни. Им кажется, что месяц так прожить, легко очень! Нет, я понимаю, что мне повезло! Месяц, это как бы терпимо, наверно, но так трудно!

– Конечно, не понимают! Они же все мужчины. Это у них считается мелочью. Хотя, обороти того же Баюна лебедем, визгу будет на всё Лукоморье! А уж дай ему салатик вместо рыбы и сметанки! Ой, нет, это, пожалуй, слишком жестоко, даже представлять такое! Полетаем, что бы развеяться? – Жаруся хитро подмигнула Кате и кивнула на неплотно закрытую дверь, из-за которой донеслось сдавленное возмущенное фырканье. Баюн для пользы дела не гнушался и подслушивать. Жаруся махнула крылом в сторону окна, отчего оно распахнулось настежь, подхватила Катерину, и легко выпорхнула из комнаты. Катя дождалась, пока они не взлетели повыше, туда, где не страшно было задеть крыльями за ветки Дуба, и раскрыла свои крылья.

– Спасибо тебе, Жарусенька! А то я там совсем что-то скисла.

– Не за что, милая! – Жаруся Катю не расспрашивала. Считала, что если хочет та сохранять свои мысли в секрете, это её право! Хотя, конечно, от любопытства почти извелась!

– Жаруся, а ты не могла бы мне помочь? – полеты всегда на Катерину хорошо действовали, и сейчас она успокоилась, подышала воздухом, и жизнь уже не казалась такой беспросветно унылой.

– Конечно, милая! – Жаруся очень собой гордилась! Куда там Коту! Она-то точно знает, как надо себя вести, чтобы ей Катюша доверяла.

– Я слышала, что ты рассказывала про вторую чашу.

– Да, их две, и были они когда-то поделены между братьями. Одну получил Черномор, а другую – мужичок с ноготок. Черномор свою, видимо, передал Наине, чтобы она тебя заполучила и ему привезла. Вот уж кому я сейчас не позавидую, кстати, так это Наине! Чаша-то у неё, а ни золота ни тебя! А чаша мужичка с ноготок – пустая. Золотое касание из неё на белочке.

– Да, а как же так получилось? Мужичок сам золотое касание просто так отдал? – удивилась Катя.

– Почему просто так отдал? Белка у него и жила, и приносила несметные богатства! Потом её отнял у мужичка злой чародей. Коршуном он умеет оборачиваться. Помнишь, это именно его Гвидон подстрелил, спасая Царевну-Лебедь? А уж потом, Царевна белочку Гвидону и отдала, между прочим, можно сказать, по закону. Что с бою взято, то свято. То есть, раз победил чародея, то и владей его сокровищами. Это, кстати, и тебя касается! Вторая чаша-то твоя, раз ты мужичка победила. И все его ценности тоже! Только вот, никто не знает, где они спрятаны!

Катерина даже открыла клюв от удивления! Вот так чудеса! Оказывается, все те сокровища, что лежат в горной пещере ей и принадлежат?

– Жарусенька, понимаешь, какое дело… Я знаю, где они лежат! – проговорила Катерина, и теперь уже настала очередь Жар-Птицы удивляться! – Я просто не знала, что они мои. И подумала, что лучше, чтобы Яга про них не знала, а больше никто об этом и не спрашивал, да и речь не заходила как-то. Я и забыла…