– Я? Нет. А вот ты сейчас расстроишься.
– Почему? – удавленница – древесная русалка подняла глаза, сверкнувшие неживым голубым отсветом в лунном свете.
– Слова её мёд, в словах её яд,
Поверишь и трудно вернуться назад,
Туда, где ты нужен, туда, где любим,
Затянет дорогу из зависти дым.
Слова околдуют, утянут на дно,
Совьется травы водяной полотно,
Сплетётся веревка у вяза в ветвях,
Заманит туда, где лишь холод и страх.
В словах её – ложь, в них горечь и яд.
Поддашься и сгинешь, пути нет назад.
Услышь и запомни несбывшийся сон,
Не будешь бороться, и ты обречен!
Катерина это произнесла нараспев, и её слова словно впитались в воды ручья, плеснули там, волночками, закружились небольшими водоворотами, зашумели в листве дерева, зазвенели сиреневыми колокольчиками в траве вокруг.
– Что ты сделала? – Улита отдернула руку от ствола старого вяза и с ужасом посмотрела на сказочницу.
– Как только ты попытаешься ещё кого-то отравить своим ядом, вода в ручье, деревья вокруг, травы, цветы, всё, что тебя окружает, будет напевать эту мелодию, и твоя жертва услышит мои слова, они разрушат все твои сети и замыслы!
– За что? Я не сделала тебе ничего плохого! – кроткие глаза Улиты как по команде наполнялись слезами.
– Как раз сделала. Ты попыталась отравить моего брата! Но больше у тебя это не получится ни с кем! – Катерина отступила, увидев, как сквозь маску кротости и красоты проявляются истинные черты завистливой и злобной царевны Улиты. – Даже не пытайся. Силой тоже не выйдет!
Ноги Улиты захлестнула высокая трава, остановив её рывок, а скрюченные тоненькие пальцы, на которых появились длиннющие когти, хлестнула гибкая ветка вяза.
– Уходи отсюда! Или сиди так, чтобы тебя было ни слышно, и не видно, и главное, что бы вреда никому от тебя не было! Поняла? – Катерина пожала плечами, наблюдая переход от кидающейся на жертву фурии, обратно к кроткой, обиженной злыми людьми, девицы-красавицы. Развернулась, и спокойно удалилась к терему. А утром царские садовники с огромным удивлением обнаружили, что заболоченный ручей в конце сада вновь потёк быстро, весело и задорно звеня на россыпях камней.
Кот насмешливо выслушал все новости. – Ещё бы! Катерина той немочи бледной никакого шанса не оставила. И вообще, была грозна!
– Как ты мог её одну отпустить? – удивлялся Сивка.
– Почему одну? С неё и Волк был и Жаруся. Я осуществлял общее руководство операцией из терема, – надулся Баюн, – Катюшенька сама мне предложила не ходить.
– Ну, конечно! Что ей ещё оставалось, если ты раз десять намекнул, что страсть как не любишь по мокрой от росы травке ходить? А если на Волке ехать, так это тебя кусты задевать будут, – Жаруся плеснула крыльями, отчего Кот стал походить на новогоднюю ёлку.
– Уй, до чего ты вредная! – фыркнул Баюн, косясь на разноцветные блики, скачущие по его шёрстке. – Хорошо, что радость моя не такая!
Глава 6. Важно – не важно
Вернулись домой из-за дождей в Лукоморье и Баюна. Ливни, весенние и щедрые ливни заливали все окрестности. Баюн наотрез отказался куда-то выходить, фыркал и ёжился. Катерине дожди нравились. Они с Бурым летали под потоками воды и возвращались такими мокрыми, что Кот с печи только постанывал. Жаруся улетела по делам, и Катерине приходилось самой сушить косу. Мучилась, мучилась, а потом взяла её, да и отстригла! Не очень коротко, так, по плечи.
– Вооот, теперь хоть высушить можно, – Катерина вышла из комнаты, и в горнице раздался грохот.
Степан сел мимо лавки, а Кир, наоборот вскочил с неё.
– Ты чего? – завопили мальчишки.