Отец Финиста оказался красивым худощавым стариком, он тепло улыбался Кате и её спутникам, и нипочем не соглашался отпускать Катерину и компанию без угощения. При этом на сына он смотрел очень строго, и похоже, что только присутствие сказочницы избавило Финиста от серьезной выволочки за то, что он так долго не возвращался.

– Да кто наработался-то? Катерина! Ты-то при чем? – мотнул головой Сивка.

– Как это при чем? А волновался кто? – лениво протестовал Кот. Он задумчиво рассматривал карту, расстелив ее на ковре перед собой. – Завтра к Яге или к Горынычу?

– К Яге, она уже лебедя присылала два раза, а он каждый раз падает, я боюсь, что дело закончится переломом лапы или шеи, или чего у них там еще может сломаться при ушибе всей тушки об землю с размаху? – Катерина перестала бояться Гуслика, и уже вовсю ему сочувствовала.

– Сказку посмотрела? – Баюн считал своим долгом контролировать процесс.

– Конечно. И Яга была права, сказка похожа, да не та. В той, которую я знала, упор делался на то, что девочка родителей не послушала, заигралась и брата унесли гуси-лебеди, а тут Малаша-привередница всё себе получше требовала. И кусок послаще и развлечений побольше. Вот её и учили уму-разуму и печка и яблонька кудрявая и речка. Они же все время и говорят, что избалованных только так и учить надо, и еда простая хороша, когда есть хочется, и уже сама себе особенной Малаша, наверное, не покажется.

– Правильно. Разные они. Сама завтра увидишь. А еще…

Но, что еще хотел сказать Кот, Катерина так и не узнала, потому что раздались звуки труб, и какие-то крики.

– Это еще чего? – Баюн взвился с ковра, карта улетела в сундук, а Сивка замер у окна. К Дубу как на парад подходили вооруженные люди. Вперед вышел человек со свитком в руках, развернул его и начал громко читать:

– Я, царь Авдей, повелеваю тебе, Коту Баюну, доставить нам во дворец сказочника, для очищения нашего царства от проклятого тумана! В случае неповиновения нашему приказу, Я царь Авдей, велю тебя, Кота Баюна, схватить и в темницу заточить за утаение оного сказочника от нашего царского величества.

– Доигрался? – мрачно спросил Кота Волк. – Авдей известный любитель повелевать, как же мимо него могло такое пройти!

– Счасссс. – Катерина была уверена, что Баюна знает. Но тут Кот стал страшен. – Повелевает он мне! Погоди, Авдей, я тебе сейчас повелею! – Кот ринулся к окну, но Жаруся прихватила его за шкирку, и подняла над полом, зависнув сама.

– Не торопись, а? Пусть поорут, доказать, что ты внутри и этого посланника-глашатая слышал, невозможно. Погреб-то у тебя еще работает? – уточнила Жаруся, на всякий случай не разжимая коготков.

– Работает, разумеется. – мрачно сообщил Баюн, дергая задней лапой, висящей в полуметре над полом.

– Вот и чудно! Дубу они ничего не сделают, выйти мы можем в любом месте, вот хоть перед привередницей, а дальше, действительно, разумнее тебе, Волку и Кате, вернуться пока в Катин мир. Я тут останусь, и за Авдеем пригляжу, ты же знаешь, как я его сильно люблю после того, как он меня в клетке держал! – золотой колокольчик Жарусиного смеха на этот раз прозвучал весьма грозно, Баюн почему-то мечтательно улыбался, косясь на Жар-Птицу, а Волк активно кивал головой.

– Я тоже с вами пойду. – сообщил Сивка. – А пока, Кот, собирайся, и пошли к Ягусиной сестрице, Яга все равно не отстанет.

Баюн, отпущенный Жарусей, мягко и плавно опустился на пол, метнулся в сундук и вылез из него с маленьким мешочком на шее. Лапой погладил стену своего Дуба.

– Дуб, нам надо к привереднице. – сказал Баюн, глядя на пол. В полу возникла крышка погреба, Кот зацепил когтем утопленное в пол кольцо и потянул крышку вверх. Катя увидела гладкие дубовые ступени, уходящие вниз. Погреб был огромный.