– Золушку вызывали? – приподнявший на цыпочки шепчу в теплые губы. Он, наверное, тоже в шоке, поэтому молчит и так ошалело смотрит, что мое бедное сердце выпрыгивает из груди. – Бери все, что хочешь. – бормочу в экстазе. Зарываюсь пальцами в светлые волосы и таю, как сахар в кипятке, пока не растворяюсь полностью. Без остатка.

– Твою мать, Вика, ты каким местом думала? – ору во всю глотку, взбешенно меряя шагами загаженную гостиную. Обдолбанный в хлам вертеп удалось разогнать сравнительно быстро. Включил рингтон с полицейской сингалкой, и сами разбежались. Инстинкт в таких случаях срабатывает безотказно. На себе проверено.

– Да все же нормально. Никто не умер. Подумаешь, одна дура перебрала, – небрежно передёргивает плечами сестра, прижимаясь к рассевшемуся на диване Ваньку. К моему прискорбию, этот упырь все еще здесь. Викки вцепилась в него клещами, иначе я бы послал его вслед за остальными.

– Нормально? – я окидываю гостиную свирепым взглядом. – Тебе нормально спать в таком гадюшнике? Мне нет.

– Какие проблемы, Макс? Переночуй у Даниловой, – сонно зевает сестра и, похоже, реально не догоняет, что я в шаге от того, чтобы ее придушить. – Я завтра все уберу. Точнее, вызову клининг. Мне утром на работу, а ты тут вопишь на весь дом. У нас музыка тише играла.

– Так тихо, что ее даже на КПП было слышно. Ты забываешь, Вик, мой дом здесь, и я не давал разрешения превращать его в помойку.

Удрученно оцениваю нанесенный ущерб и снова сатанею от злости. Повсюду осколки, пустые бутылки, перевернутые тарелки, растоптанная еда, прилипшая к полу, на столе белая пыль и разлитое шампанское, на обивку диванов вообще смотреть не могу без рвотных позывов. Кто-то, кстати, не выдержал и блеванул в горшок с пальмой у окна. Вонь в комнате стоит соответствующая размаху проведенного мероприятия.

Подхожу к террасе и распахиваю настежь дверь, а там тоже похожая картина. Ладно хоть никто не спит, кроме одной припадочной наверху. Золушка, блядь, в лабутенах.

– А если бы соседи и правда вызвали ментов?

– Зачем им менты? Ты вон быстрее примчался, – раздраженно бросает Викки. Ее приятель благоразумно помалкивает и не суется.

– Встали оба. Быстро, – рявкаю я. – И убрали тут все, или ты, Викуля, больше от меня ни рубля не получишь. Будешь жить на свою зарплату.

– А он че? Тебя типа содержит? – оживает Ванек. Дошло наконец, до его тупой башки, что он ни хрена не богатую наследницу себе отхватил.

– А ты сам прикинь, сколько в театре безымянным актрисулькам платят, – добиваю я. Парень резво встает, деловито смотрит на часы.

– Викуль, я что-то засиделся. Давай, завтра созвонимся? – одернув футболку, он двигается в сторону двери и благополучно растворяется во мраке московской ночи.

– Ну вот, еще одни серьезные отношения закончились, – не скрывая сарказма, ухмыляюсь я.

– Ненавижу! Ты вечно все портишь. Задушил меня своей опекой, – истерично верезжит сестра и размахнувшись со всей дури швыряет в меня туфлей. Той самой, что потеряла розоволосая золушка, пока я тащил ее обмякшую тушку на второй этаж. Каблук слегка задевает мою щеку, оставив царапину, потом раздается грохот. Гребаный лабутен расхерачил зеркало на стене.

– Отлично, добавила себе уборки. Не сиди, Вик. Начинай. Скоро утро, – дотронувшись до царапины, размазываю между пальцами кровь и несколько секунд пристально смотрю в присмирившее виноватое лицо сестры. – Послушай меня внимательно. Если не возьмёшься за ум, я устрою так, что тебе придется съехать.

– Мы оформляли ипотеку на двоих, – слабым голоском вякает сестра.