– А меня зовут И! – сказала девочка.

– Как? И? – растерялся Левмир.

– Ага, вот так. Просто И! Левмир-Левмир-Левмирка! – запела, прикрыв глаза. – Помнишь меня?

Левмир только головой покачал. Забыть такое чудо и за тысячу лет не получится.

– А вот так?

Девчонка сделала стремительное движение и перевернулась. Левмир ахнуть не успел, а она уже висит вниз головой. Сверкающие волосы метут по земле, хорошенькое личико прямо против его лица. Левмир взглянул выше, и, прежде чем осознал порыв, ощутил легкий укол разочарования – край накидки девчонка плотно сжала коленями.

Еще движение, и вот она стоит перед ним на одной ноге, балансирует руками и смеется. Легкая и грациозная, как рыбка в реке или птичка в небе. Девочка перескочила с одной ноги на другую, мурлыча песенку без слов, и, внезапно посерьезнев, уставилась в глаза Левмиру.

– Приходи сюда завтра в полночь. Придешь?

– З-зачем?

– Поцелую-заколдую-к-алой-речке-унесу! – протараторила И.

Потом округлила глаза, прикрыла рот ладошкой и указала куда-то за спину Левмиру. Он посмотрел. Драка в самом разгаре, Саната не видно под грудой нападавших. Трое валяются у ручья, не подавая признаков жизни. Дело приняло нешуточный оборот.

Левмир повернулся к И. Ветка пуста, среди деревьев не мелькнет силуэт. Остался легкий, истаивающий запах чего-то сладкого и праздничного, как сливовый сироп из отцовского гостинца. Ничего похожего, но больше не с чем сравнить. Впервые в жизни ощутил Левмир ноющую тупую боль в груди, будто отобрали что-то очень важное. В этот же миг он решил вернуться на поляну следующей ночью, хотя и твердил себе потом, что не очень-то ему интересно встречаться с этой девчонкой, кем бы она ни была.

Послышались тяжелые шаги и сопение. Левмир шмыгнул за дерево, стараясь не дышать. Мимо протопал отец, и вид его – сдвинутые брови, сжатые кулаки – не сулил хорошего драчунам.

– Вы чего это тут устроили, а? – разлетелся по лесу громовой рык. Да, отец оправился после донации, стал таким, каким знал его Левмир.

Те, кто еще стоял на ногах, расступились, потупившись. Левмир увидел помятое лицо Саната. Нос ему, кажется, свернули на бок, на щеках пятна крови. Санат тяжело дышал, но умирать не собирался.

– Лакил! – улыбнулся разбитыми губами Саквобет и шагнул старосте навстречу. – Да мы тут просто... Ну, по согласию.

Кулак отца врезался парню в челюсть, и Левмир, не сдержавшись, ойкнул. Никогда раньше не видел, как отец дерется.

– Ты кому врешь? Мне? – заорал Лакил, склонившись над рухнувшим на пятую точку Саквобетом. – По согласию? Два десятка бездельников парня в лес утащили – по согласию?

– Они спросили, я согласился, – послышался спокойный голос Саната. – Без претензий, Лакил. Прости за беспокойство.

Саквобет, да и все остальные покосились на Саната, но ничего не сказали. Лакил тоже поднял взгляд.

– Так вот, значит? Ладно, ты решил. Теперь я решу. Сейчас разбегаетесь по домам и зализываете раны. А с утра– с бабами на прополку. И послезавтра. И вообще – пока не закончите. Услышу, что отлыниваете – шкуру спущу.

– Лакил! – воскликнул Саквобет. – Да ты чего? Ну правда, по согласию ведь...

– Согласия перво-наперво у меня нужно спрашивать, – отрезал староста. – А теперь быстро все за мной.

Сунув руки в карманы, он двинулся к деревне. Остальные, поддерживая тех, кто ровно не мог идти, поплелись следом. В хвосте шел Санат. Проходя мимо дерева, за которым прятался Левмир, он улыбнулся и подмигнул.

***

На следующий день, когда провинившиеся вернулись с прополки, Левмир наведался к Санату. Тот валялся на лежаке, уставившись в потолок. Рядом, на столе – блюдо с пирогами.