Взмахнул левой рукой, ощущая ее, как свою. Пока она побледнее, но цвет уже выравнивается. Какая-то крошечная часть, человеческая часть ума тряслась в ужасе от произошедшего, но Сардат заставил ее погаснуть навсегда. Чтобы оставаться человеком в новом мире, нужно научиться быть вампиром.

– А теперь – не смею задерживать!

Меч легко, будто из ножен, выскочил из тела барона, глухо стукнулся о толстый ковер. Сардат обеими руками – какое все-таки блаженство! – схватил Модора и бросил в камин. Огромный, будто и предназначенный (а может, и правда предназначенный?) лишь для того, чтобы жечь неугодных.

Взметнулись искры, послышался вскрик. Сардат поднял руку, вызывая черное пламя. Заметив, что рядом кто-то появился, скосил взгляд. Сиера.

Девушка, глядя в камин, подняла обе руки. Черное и красное пламя одновременно хлынуло с пальцев двух вампиров. Больше Модор закричать не успел. Тело его выгнулось в последней судороге и попросту исчезло.

Сиера опустила руки, упала на колени. Лица не видно, только капли падают одна за другой, впитываясь алыми пятнами в белый ковер. Сардат отошел к кровати. Позволил забиться сердцу и немного постоял с закрытыми глазами. Все произошедшее разнеслось по телу с током крови. Чужая рука, чужая жизнь, чужие мысли… Тяжело. Но терпимо.

– Не надо на меня так смотреть, – огрызнулся Сардат, чувствуя спиной тяжелый взгляд Аммита. – Ты его сам убить собирался. Ничего страшного я не сделал. А сопли свои – при себе держи. Потом, когда все закончится, обещаю: обнимемся и будем плакать над тем, какие мы плохие, но сейчас давай уже что-то делать. Сходи вниз, выпусти людей. Мы их забираем.

– Прости, что? – очень уж мягко сказал Аммит. – Куда «забираем»?

– «Куда» – не суть. Отсюда. Мать твою, да спустись ты вниз и посмотри на них! Сможешь их так оставить – я тебя в этом же камине спалю, и плевать, чей ты там друг и учитель.

Пять ударов сердца спустя тихие шаги Аммита заставили Сардата повернуть голову. Учитель вышел, оттолкнув плечом Рэнта. Рэнт, все еще хлопая изумленными глазами, держал за шиворот посеревшего и, кажется, лишившегося чувств дворецкого.

– С ним иди, – бросил Сардат. – И этого там оставь. Найдут – позаботятся, как сочтут нужным.

Рэнт вздрогнул и быстро-быстро заморгал.

– Ага… Это – да, это – как скажешь, командир! Э, подъем! – тряхнул дворецкого. – Щас выспишься, обещаю!

Когда они ушли, Сардат медленно расстегнул рубаху, стащил и бросил на пол. Сполоснуться бы… Ну да ладно, после. Не в этом доме. Не теперь.

Из груды одежды покойного барона выбрал не много. Самую неброскую серую рубаху, на нее – что-то вроде камзола, и, наконец, сверху – плащ. Бросив взгляд в зеркало, Сардат увидел вампира. Того, кто забирает чужие жизни, чтобы продлить собственную. Того, кто берет, не отдавая взамен. Только вот брать он будет – не у людей.

Жестокая улыбка быстро исчезла, когда взгляд упал на Сиеру. Девушка все стояла на коленях у камина, все роняла кровавые слезы на ковер.

– Почему ты раньше его не убила?

Вопрос ушел в пустоту. Только плечи Сиеры ощутимо напряглись, а пальцы, дрогнув, еще глубже вонзились в мягкий ворс ковра.

– У меня времени нет про тебя думать, – вздохнул Сардат. – Чего ты хочешь? Хочешь сдохнуть? Я устрою. Но лучше забудь все, что здесь видела, и уходи.

И тут он во второй раз услышал ее голос – низкий, глухой, безжизненный:

– Если забуду все, что здесь было, ничего не останется.

Сардат молчал. Сиера дрожала. Каким-то чудом, невероятным усилием она сумела запустить сердце, и вместо крови из глаз теперь текли настоящие слезы.