Голова после аварии совершенно дырявая. С ужасом обнаруживаю, что помню далеко не всё. Например, даже свой номер телефона вспомнить никак не могу. Конечно, он записан у папы. Но как восстановить другие контакты?

Отец договаривается с каким-то парнем, который обещает на днях прийти и попробовать реанимировать все мои аккаунты в соцсетях и мессенджерах. А телефонная книжка должна сама автоматически подтянуться к новому телефону. Чудом вспоминаю номер Иры – моей закадычной подружки.

Мы с ней вместе учились в школе, вместе поступили в университет и четыре года проучились в одной группе. Мы с ней ближе, чем сёстры, всегда и во всём стоим друг за дружку горой.

Яр недолюбливает её. Но я всегда подозревала, что дело – не в ней. Он просто ревновал меня к подруге и обижался, что не сто процентов времени и внимания уделяла ему одному.

Ира – единственный на свете человек, который в курсе моих самых-самых секретных тайн, которыми я не делилась даже с мамой. Рыдая в трубку, я рассказываю подруге об аварии, о маминой смерти, о не слишком оптимистичных перспективах, которые рисуют мне врачи.

Утром следующего дня подруга метеором влетает ко мне в палату, и мы долго ревём с ней, обнявшись. Перед уходом я прошу Иру выписать мне важные контакты, которые потерялись в моей дырявой голове. И главное – номер Яра. Никак не могу вспомнить последние две цифры.

– Ты что, собираешься сейчас ему звонить? – отчитывает Ира. – С ума сошла? Разве не знаешь, что мужики любят нас красивыми и здоровыми. Что ты ему скажешь? “Я попала в аварию, стала дурочкой с провалами памяти, ещё и вдобавок калекой, которая не умеет ходить. Не хочешь ли ты стать моей сиделкой?” Ещё башку свою лысую штопаную ему покажи. Прям неземная красавица. Да у него как упадёт, так больше никогда на тебя не встанет!

Мне обидно. Слова подруги вызывают злость.

– Дура ты, Ирка. Типун тебе на язык! Я научусь ходить! И волосы вырастут! И память восстановится! Просто всему своё время, – обиженно возмущаюсь.

Я помню, как Яр прошлой зимой болел гриппом, как пять дней температура доходила до сорока и не хотела падать. Какой он невыносимый был тогда! Но я же вытерпела. И ухаживала за ним как за маленьким… Даже мысли не было отправить его болеть к родителям.

– Ничего не дура! Сама не соображаешь, так хоть умного человека послушай! – не унимается подруга.

– И что ты мне предлагаешь? Молча ждать? А он пока там будет накручивать себя, что я изменяю ему с Новиковым, поэтому не звоню и не приезжаю?

– Стоп. Ксю, не паникуй. Давай я сперва аккуратно прозондирую почву, подготовлю твоего принца морально. А ты пока занимайся лечением. Сколько можно валяться на койке? Твой батя наверняка может простимулировать эскулапов, чтобы максимально напряглись.

Вынуждена согласиться с Ирой. Показываться перед Яром в таком виде нельзя. Подруга уходит, а я долго рассматриваю себя в зеркале и, естественно, реву. Лицо, к счастью, не пострадало. Гематомы уже почти сошли. Но волосы врачам пришлось сбрить, чтобы зашить порезы от стёкол. И теперь моя голова имеет ужасающий вид. Так что из зеркала на меня смотрит то ещё чудовище.

Лезу в интернет и заказываю несколько париков. Вопрос с волосами решается просто. С ногами дело обстоит хуже. Впрочем, пока можно не рассказывать Яру подробности и не пугать перспективами, которые никому заранее достоверно не известны. Я вовсе не обязана во время посещений вставать с кровати. Но ведь он рано или поздно всё равно узнает…

Долго взвешиваю все “за” и “против”. Много раз порываюсь позвонить, но что-то меня останавливает.