- Да? – низ живота сводит горячей и сладкой судорогой, а сердце стягивает ледяной коркой страха.

- Просто пиздец.

- Матершинник, - фыркаю и выгибаюсь.

Его пальцы неспешно и чувственно потирают сосок. Играют с ним. Чуть пощипывают.

- Мат – это прекрасно и вообще не ругательство, а слово с расширенным эмоциональным диапазоном. Но! Только в устах мальчиков.

- Вот как?

- Короче, это всё ужасно прекрасно, но надо как-то выбираться из этой постели, Лера, иначе у меня форменно вытекут мозги, - затем поднимает на меня свои черные глаза, пронизывает взглядом и добавляет, - и член отвалится.

Фыркаю. А он ржет.

Придурок.

- Да, я уже понял, что тебя не впечатлил, но я собираюсь реабилитироваться в твоих глазах.

- Собирает он, - закатываю я глаза, а затем взвизгиваю.

Это Даня в одно движение поднимается и стягивает меня за ногу с кровати, а затем, словно пещерный человек, закидывает мою тушку себе на плечо и тащит в душ. И там снова намывает – сам. Я немного расслабляюсь, потому что четко понимаю – он не собирается меня трогать.

Пока.

Только касается все время, поджигая во мне петарды и заставляя чувствовать то, что чувствовать страшно.

Мы одеваемся, затем завтракаем, а потом я с удивлением вижу, что яхта причаливает к огромному порту. Почему-то пугаюсь, вспоминая, что он однажды уже собирался ссадить меня на берег. А вдруг опять?

- Дань? – осторожно спрашиваю я дрожащим голосом.

- Я хочу показать тебя доктору, - невозмутимо отвечает он, попивая кофе.

- Зачем?

- Ты вчера так плакала, Лера. Я переживаю за тебя.

Он говорит, а я тут же свожу бедра вместе. Да, между ног у меня немного болезненные ощущения и чуть тянет низ живота, но, в целом, я чувствую себя, нормально.

- А может не надо?

- Может и не надо, но я предпочитаю все же перестраховаться.

- Боже..., - я устало тру пальцами лоб.

- Не волнуйся так, я отвезу тебя в лучшую в Коломбо клинику. Мне просто нужно знать...

Он затихает, а я про себя заканчиваю его фразу:

Мне просто нужно знать, когда я смогу снова трахать тебя...

- Знать, что с тобой всё в порядке.

Бух – это в сердце на полной скорости врезался КамАЗ с сахарной ватой.

Он просто заботится обо мне. Ну так почему же я все сворачиваю в другое русло? Наверное, просто привыкла, что всегда сама за себя? Может потому, что обо мне никто и никогда по-настоящему не волновался?

Именно поэтому я послушно еду с ним в частную клинику в самом центре столицы острова, а там смиренно жду, когда меня посмотрит доктор – очень милая женщина средних лет. После осмотра она говорит только по-английски и только с Данилом. И все время тепло мне улыбается.

- Какой диагноз? Жить буду? – не выдерживаю я и все-таки начинаю задавать вопросы, когда мы уже медленно движемся обратно к яхте по запруженным городским улицам.

Вокруг какая-то невообразимая неразбериха. Все гудят, кричат, подрезают друг друга. И только Данил, словно равнодушный питон, неспешно движется вперед, ощущая себя в этой суматошной возне абсолютно вольготно.

- Ты да, - кивает мужчина, - а вот насчет меня есть некоторые сомнения.

- С тобой что-то не так? – хмурюсь я, заглядывая ему в глаза.

- Ну, это же я остался без сладкого дня на два-три, - кривляется он, смешно изображая мимику и жестикуляцию моего доктора.

- Господи! – начинаю в голос хохотать я, - Ты озабоченный!

- Не озабоченный, а сраженный наповал твоей красотой, - приподнял кверху указательный палец.

- Ой-ли?

- Я просто говорю все, как есть, и ничего от тебя не скрываю. Увидел – обомлел. До сих пор как под кайфом хожу, а приходится не пировать, а облизываться. Горе, Лер!