Мистер Веннинг был темноволосым молодым человеком лет тридцати двух, весьма развязным и уверенным в себе, хотя в данный момент он явно был слегка взволнован. Его друг мистер Перротт был адвокатом, и поскольку мистер Перротт отказывался куда-либо ездить без мистера Веннинга, когда мистер Перротт отправился в Санта-Марину по делам одной компании, мистеру Веннингу тоже пришлось ехать. Он тоже был адвокатом, но ненавидел эту профессию, которая держала его взаперти над книгами, и сразу после смерти своей давно овдовевшей матери, как он признался Сьюзен, решил всерьез заняться летным делом и стать компаньоном в крупной фирме, строившей аэропланы. Беседа перескакивала с предмета на предмет. Она коснулась, конечно, местных красот и достопримечательностей, улиц, людей и количества бездомных желтых собак.

– Вам не кажется, что в этой стране ужасно жестоко обращаются с собаками? – спросила миссис Пейли.

– Я бы их всех перестрелял, – сказал мистер Веннинг.

– А как же милые щеночки? – возразила Сьюзен.

– Славные малыши, – сказал мистер Веннинг. – Глядите, вам нечего есть. – И он протянул Сьюзен большой кусок кекса на кончике дрожащего ножа. Ее рука, взявшая кекс, тоже дрожала.

– У меня дома такой очаровательный песик, – сказала миссис Эллиот.

– Мой попугай не выносит собак, – отозвалась миссис Пейли с таким видом, как будто выдала секрет. – Я давно подозреваю, что его (или ее) донимала какая-то собака, когда я была за границей.

– Вы сегодня ушли недалеко, мисс Уоррингтон, – сказал мистер Веннинг.

– Было жарко, – ответила Сьюзен. Получилось, что они говорят только между собой, поскольку миссис Пейли была глуховата, а миссис Эллиот взялась рассказывать о жесткошерстном терьере ее дяди, белом, лишь с одним черным пятнышком, который покончил с собой. «Животные совершают самоубийства», – вздохнула она, как будто утверждая печальный факт.

– Может быть, вечером исследуем город? – предложил мистер Веннинг.

– Моя тетя… – начала Сьюзен.

– Вы заслужили отдых. Вы постоянно что-то делаете для других.

– Но в этом состоит моя жизнь, – сказала она, шумно доливая кипяток в чайник.

– Это не жизнь, – возразил мистер Веннинг. – Вы же молоды. Пойдете?

– Я хотела бы пойти, – шепнула Сьюзен.

В этот момент миссис Эллиот, подняв взгляд, воскликнула:

– Хью! – и добавила: – Он кого-то ведет.

– Он хочет чаю, – сказала миссис Пейли. – Сьюзен, сбегай за чашками, там еще двое молодых людей.

– Мы жаждем чая, – сказал мистер Эллиот. – Ты знакома с мистером Эмброузом, Хильда? Мы встретились на холме.

– Он притащил меня силком, – сказал Ридли. – Иначе я постыдился бы. Я весь пыльный и грязный и противный. – Он указал на свои ботинки, белые от пыли; увядший цветок свисал из его петлицы, как измученное животное, усиливая впечатление долговязой нескладности и неаккуратности. Ридли был представлен окружающим. Мистер Хьюит и мистер Хёрст принесли стулья, и чаепитие продолжилось. Сьюзен щедро переливала воду из чайника в чайник, с неизменно жизнерадостным выражением лица и сноровкой, свидетельствовавшей о большом опыте.

– У брата моей жены, – объяснял Ридли Хильде, которую так и не вспомнил, – здесь дом, он нам его предоставил. Сижу я на скале, ни о чем не думаю, и тут появляется Эллиот, как волшебник в сказочной пьесе.

– Мы попали, как кур в ощип, – страдальчески сказал Хьюит Сьюзен. – Неправда, что бананы содержат воду, как и то, что они питательны.

Хёрст уже пил чай.

– Мы проклинаем вас, – ответил Ридли на любезные расспросы миссис Эллиот о его жене. – Хелен говорит, что вы, туристы, съели все яйца. И это все мозолит глаза. – Он кивнул на гостиницу. – Отвратительная роскошь, я считаю. У нас в гостиной гуляют свиньи.