– Пошли в душ, – снова предлагаю я, но понимаю: он не пойдет.

Он вздрагивает от моих слов:

– Схожу после тебя.

Я усмехаюсь его чисто мальчишеской неловкости, потом меняю усмешку на нежную улыбку:

– Честное слово, в выходные я займусь поисками квартиры.

– Но если хочешь, дождись меня, и будем искать жилье вместе. – Он встает. – Я предложил Натали только потому, чтобы тебе не было скучно, пока меня нет. Сама знаешь, какой у нее вкус. Точнее, совсем никакого.

– Я же не собираюсь выбирать с ней портьеры. – Я громко смеюсь. – От силы занавески. Портьерами занимаются интерьерные дизайнеры. Богатенькие заказчики обожают портьеры.

Эндрю качает головой. Я бреду в ванную, расположенную в самом конце коридора. Ощущаю раздвоенность на манер Джекилла и Хайда. Рядом с Эндрю я делаю счастливое лицо… Нет, я неправильно выразилась. Я действительно счастлива. Так я думаю. Но стоит мне остаться одной, и я превращаюсь совсем в другого человека. Мне кажется, будто у меня в мозгах есть выключатель, а за моей спиной стоит невидимка и щелкает им. Вкл. Выкл. Вкл. Выкл… Вкл.

Сажусь в ванну, подтягиваю колени к груди и пускаю горячую воду. Я готова так сидеть целую вечность. Думаю о квартире, которую обязательно найду, о том, как вчера замечательно оттянулась в «Подземке», и о груде скопившегося белья, которое надо стирать. Потом смотрю на кусок мыла. Я положила его совсем недавно. Вдавленные буквы названия фирмы уже почти не видны. Я погружаюсь во что-то вроде дремы и очухиваюсь, лишь когда вода начинает остывать. Я даже не побрила ноги, перед тем как закрыть воду. Пора вылезать. Терпеть не могу эти коврики для ванной, а потому бросаю на него чистое полотенце и только тогда вылезаю, глядя на себя в зеркало. Машинально начинаю считать брызги от зубной пасты на зеркале. Досчитав до четырнадцати, останавливаюсь.

Открыв аптечку, роюсь среди бутылочек и коробочек в поисках адвила. К счастью, мое так называемое похмелье лечится парой таблеток. Лезу за пластиковым флаконом, но по ошибке вытаскиваю другой – коричнево-желтый. Судя по расцветке, внутри что-то из лекарств, продающихся по рецепту. Таких коричнево-желтых бутылочек в маминой аптечке несколько. На той, что у меня в руках, написано: «Перкосет 7.5. Принимать по одной таблетке каждые 6 часов до исчезновения боли. Нэнси Лиллард». Зачем маме понадобилось столь сильное болеутоляющее? Флакон почти полон. Вспоминаю, что одно время ее мучили боли в спине. Наверное, она все-таки пошла к врачу, и тот ей прописал. А вдруг моя мамочка, будучи дипломированной медсестрой, занялась преступным бизнесом? Ведь ей легче получить доступ к сильнодействующим препаратам, чем обычным людям.

Нет. Это уже мои фантазии. Судя по дате, лекарство было куплено месяц назад. Я замечаю, что фиксатор внизу пробки не надорван. Значит, мама не проглотила ни одной таблетки. Она не превратилась в лекарственную наркоманку и по-прежнему не принимает ничего, кроме общедоступных препаратов.

Я уже собираюсь поставить флакон на место, но рука замирает. Противно болит голова. Я знаю этот вид головной боли. От двух таблеток адвила она, скорее всего, не пройдет. Потом придется глотать еще. Что мне мешает принять болеутоляющее посильнее? Ничего. Я поворачиваю крышку. Кольцо фиксатора лопается. Крышка с хитринкой, чтобы маленькие дети не открыли. Если на нее не надавить, она так и будет крутиться. Я надавливаю, открываю крышку, беру таблетку, проглатываю и запиваю глотком воды из-под крана. Потом вытираю тело и волосы. Надев халат, возвращаюсь в комнату, чтобы одеться как следует. Из кухни доносится голос Эндрю. Судя по интонациям, говорит он не с моей матерью, а по телефону. Вскоре мое предположение подтверждается: я слышу, как он произносит имя своего брата Эшера. Радуясь собственной догадливости, я одеваюсь.