– Вот сами смотрите, она вошла в 8:55, то есть через пять минут после вашего мужа, и выбежала оттуда в 9:43.

– Чужая душа – потемки. Знаете, я уже не удивлюсь, если потом вскроется, что они были знакомы или, еще хуже, были любовниками. Но даже если и так, то зачем стрелять? Хотя я что-то уже совсем запуталась… А если она хотела убить именно Колю? Вы знаете, что-то мне нехорошо стало…

– Еще минутку… Скажите, у нее есть машина?

– Да, кстати, есть. Старый ржавый «Фольксваген» серебристого цвета.

– Номер, случайно, не запомнили?

– Ну нет. Знаю только, что она хорошо водит, хотя и знает, что машина – зашквар!

– В смысле?

– Ведро с болтами, так она ее называет. Позор, значит. Комплексует она, так понятно?

– Понятно.

– Еще вопрос. В вашем подъезде проживает девушка, которая носит белую шубу и черный берет?

– Да, проживает. Алла с третьего этажа. У нее точно есть и белая шубка, и черный берет. Она вообще стильно одевается, как модель. А что?

– А беременные в вашем подъезде есть?

Тут Никита обратился к Борису:

– Быть может, сейчас посмотрим все записи, чтобы Ольга назвала нам всех, кто входил в дом?

– Нет. Думаю, на сегодня хватит. Вы скиньте мне видео на флешку. – Борис достал из кармана маленькую серебряную флешку и протянул следователю. – Мы потом посмотрим.

– Хорошо. Тогда закончим с беременной… В вашем подъезде проживает беременная женщина?

– Да, проживает. Маша Капустина со второго этажа. Она должна родить со дня на день. А почему вы о ней спрашиваете?

– Ее вчера увезли на «Скорой». Просто проверяю людей, которые попали в объектив камер. Ведь если предположить, что убийца не Суркова, а кто-то другой, то мы должны понять, как этот человек вышел из подъезда. Мы всех должны проверить.

– Понятно. Говорю же, Маша Капустина. Она реально беременна. Ее муж, Марк, сейчас в Германии, он молодой ученый, у него там дела, он не хотел уезжать, боялся Машку одну оставлять накануне родов. Вот и пригласил к ней сестру, чтобы она за ней присмотрела.

– Да, все правильно. Мы проверили, роженицу сопровождала молодая женщина, которая представилась родственницей. Возможно, это и была золовка. Хотя и ее тоже надо бы проверить.

– Ну вот. Значит, уже родила! Эта сучка, кстати… Ох, простите, сорвалось… Я имею в виду Надю, жену моего мужа, то есть теперь уже вдову, она тоже беременна. Люди добрые доложили. Но там еще маленький срок.

– Я думаю, на этом допрос можно закончить? – прокашлявшись, подал голос Бронников.

– Да. Вы можете быть свободны. Только, повторюсь, никуда из Москвы на время, пока идет следствие, не уезжайте.

– Подожди меня в коридоре, – мягко обратился к Ольге Бронников, когда за ней закрылась дверь, он тихо сказал: – Ребята, спасибо вам. Если понадобится снова побеседовать с ней, задать ей вопросы, всегда можете пригласить ее, но лучше поговорить с ней по телефону. Договорились?

Не получив ответа, он достал из кармана два конверта и протянул по конверту обоим следователям. Валерий Ребров даже отшатнулся, замахав руками. Никита Дмитриев, выставив руки иксом, тоже отодвинулся от Бронникова, замотал головой.

– Ладно, ребята. Я потом придумаю, как вас отблагодарить, хорошо? А пока – просто спасибо!

Утром Борис распорядился отнести завтрак в комнату Вероники.

– Нечего ей сидеть вместе с нами за одним столом! Только не подумайте, Евгения, что я делаю это для вас, чтобы казаться перед вами чище и разумнее. Я и без вас понимал еще вчера, что совершил большую глупость, оставив ее здесь. Надо было все-таки запихнуть ее в такси и отправить подальше отсюда.