– Это твоя привычка или какой-то способ для чего-то, я не совсем понимаю, – произносит тренер Фаррелл.

Я смотрю на его лицо, освещенное тихо работающей аудиосистемой.

– Это был вопрос?

Он склоняет голову набок.

– Почему ты разгуливаешь одна по ночам?

Не могу сказать, что мне не нравится его забота. Но я не хочу видеть перед собой бурчащего тренера. Он совсем не такой.

– Не сработает, – говорю я.

Его поза расслаблена: руки лежат на руле, ноги широко расставлены. Он с интересом изучает меня, словно пытается понять.

– Что именно? – уточняет тренер.

Откинувшись на сиденье, я смотрю в лобовое стекло, вглядываюсь в темноту, окружающую город.

– То, что ты сейчас делаешь. Я ясно дала понять, зачем мы оба будем здесь, и вот мы здесь, и ты снова хочешь начинать подобный разговор: «О, мисс Роббинс, мы в тупике», «О, это неправильно, так нельзя».

Несколько секунд он молчит, и я даже не смотрю на него. Какой смысл начинать крутить эту пластинку заново, если мы оба здесь? Я устала.

– Ты права, – со вздохом произносит он. – Но я не отказываюсь от своих слов.

– И ты мечешься между зовом плоти и честью? – Я не хотела именно так интерпретировать этот вопрос. Но уже поздно.

Повернув голову, я не могу определить эмоцию на его лице. Либо едва сдерживаемый смех, либо недоумение. Может, и то и другое.

– Зовом плоти и честью, – повторяет он.

Хмыкнув, он широко улыбается и опускает голову. По вздрагивающим плечам не сложно определить, что он смеется.

– Ну, может, формулировка не совсем точная, – тараторю я.

Успокоившись, тренер Фаррелл поднимает голову, вновь глядя на меня. От его улыбки мое сердце плавится. Господи, я просто без ума от него.

– Ну а теперь серьезно, – теперь он не улыбается. – Даже не знаю, с чего начать. Наверное, с того, что я самый несерьезный и безответственный человек. Ведь если бы я был серьезным и ответственным, меня бы здесь не было.

С этим трудно поспорить. Но мне не совсем верится, что он именно такой. Возможно, мне есть за что на него злиться, но для этого можно подобрать другие определения.

– Можешь перечислять бесконечно, – отвечаю я, глядя на него из-под полуопущенных век. – Но поверь, я знаю.

Мы оба понимаем, что нарушаем определенные правила, что нужно быть осторожными.

– Я не знаю, что с этим делать, Вивиан, – признается тренер Фаррелл. – С нами.

От его мягкости в грубом голосе и от произнесенных слов я чувствую какую-то эйфорию. Мне не плевать на создавшуюся ситуацию, но я ощущаю прилив сил и уверенность. Так многое хочется сделать прямо сейчас. Например, накинуться на него и вновь ощутить под собой его твердость.

– Не сопротивляться, – предлагаю я и тяну к нему руку.

Тренер смотрит на нее лишь секунду, затем сжимает ее своей большой и теплой ладонью.

На его плечах большой груз ответственности, и я хочу снять хотя бы часть.

– Я не ребенок.

Его хватка становится сильнее.

– Я вижу.

По телу разливается тепло. Быть может, это слишком глупо и наивно, но у меня такое ощущение, что я именно с тем, с кем и должна быть. И пусть все это нужно хранить в секрете, это не должно стать для меня огромной проблемой.

– Тогда, весной…– начинает он, и я вынуждена отвернуться и сесть прямо.

– Пожалуйста, давай просто это забудем.

Тренер Фаррелл возвращает свои руки на руль и смыкает губы в тонкую линию.

– Я совершенно забыл, с кем нахожусь, – продолжает говорить он, не обращая внимания на мои бегающие глаза. – Ты…– он пристально всматривается в мое лицо, наклонившись вперед… – заставила меня потерять контроль.

Скорее всего, это комплимент. В любом случае, я уже поняла, что имею над ним какую-то непонятную власть. Боже, надеюсь, я не слишком обольщаюсь.