– Ты всегда ешь столько сладкого на завтрак?

Ларкин вздрогнул от неожиданности. Он стоял тихо и неподвижно, полагая, что женщина не догадывается о его присутствии. Черта с два. Ларкин откусил кусок пирога, о котором совсем забыл.

– Вкусно.

– Это уж точно. – Блэр опустила руки и выпрямилась. – Не привык так рано вставать, да?

– Не спится.

– Понятно. Отличная была драка.

– Отличная? – Он окинул взглядом обожженную землю, вспомнил крики, кровь, смерть. – Это тебе не вечеринка в кабачке.

– Все равно весело. – Она тоже огляделась, в глазах загорелся мрачный огонь. – Мы задали жару вампирам – что может быть лучше?

– Могу кое-что предложить.

– Я предпочла бы не спешить так. – Она повела плечами, разминая напряженные мышцы, и оглянулась на дом. – Не слишком приятно переходить от обручения к драке, а потом обратно – как победители. Особенно если на уме совсем другое.

– Об этом я и говорю.

– Надеюсь, Гленна и Хойт хотя бы теперь получают удовольствие друг от друга, потому что в целом вечер получился довольно дерьмовым.

Плавной, почти невесомой походкой она приблизилась к столу, на котором во время дневных тренировок раскладывали оружие. Взяла бутылку воды и с жадностью опустошила почти половину.

– У тебя знак королевской власти.

– Что?

Ларкин приблизился и осторожно коснулся пальцем лопатки Блэр. Там было изображение в виде креста, такого же, как у него на шее, только кроваво-красного цвета.

– Обычная татуировка.

– В Гилле знак на теле может носить только правитель. После того как власть переходит к новому королю или королеве, когда они поднимают меч из камня, у них появляется такая метка. Вот тут. – Он похлопал ладонью по бицепсу правой руки. – Только не крест, а кладдах[3], и считается, что его рисуют боги.

– Клево. Потрясающе, – бросила она, заметив его удивленный взгляд.

– Но сам я этого не видел.

– А ты ничему не веришь, пока не увидишь собственными глазами? – Она насмешливо склонила голову.

Ларкин пожал плечами.

– У моей тетки, матери Мойры, был такой знак. Но она стала королевой до моего рождения, и я не видел, как появился символ.

– Никогда не слышала эту часть легенды. – Блэр мазнула пальцем пудру на пироге Ларкина, потом облизнула его. – Наверное, до нас не все доходит.

– А откуда у тебя этот знак?

«Забавный парень, – подумала Блэр. – Любопытный. Потрясающие глаза. Опасность! Уилл Робинсон!» – пришло на ум девушке[4]. При такой внешности и темпераменте сложности неизбежны. А она не создана для сложностей – убедиться в этом ей пришлось на горьком опыте.

– Я заплатила, и мне сделали эту наколку. Многие люди делают татуировку. Что-то вроде девиза. У Гленны тоже есть. – Она сделала еще глоток и, не отрывая взгляда от Ларкина, похлопала себя по пояснице. – Здесь. Пентаграмма. Я видела, когда помогала ей одеваться перед обручением.

– Значит, их делают только женщины.

– Не только. Ты тоже хочешь такую?

– Пожалуй, нет. – Он рассеянно потер бедро.

Блэр вспомнила, что Ларкин не издал ни звука, когда она выдернула стрелу из его ноги. Сильный парень – несмотря на потрясающие глаза и детское любопытство. Проворен в бою и не хнычет после битвы.

– Нога болит?

– Немного. И еще плохо сгибается. Но Гленна хороший врач. А как твоя?

Она согнула ногу, поднеся пятку к ягодице, сымитировала удар.

– Порядок. На мне все быстро заживает – тоже семейное. Хотя и не так, как у вампира, – добавила она. – Но все равно охотники на этих тварей выздоравливают быстрее обычных людей.

Она взяла куртку со стола и набросила ее на плечи, поеживаясь от утренней прохлады.