После двух пар мы с Холс встретились в кофейне.

– Выкладывай! – Спохватилась подруга, как только я села за стол.

Минут десять я излагала, бурно жестикулируя, что произошло вчера. Холли периодически вставляла междометия, щелкала пальцами и выпучивала глаза.

– Черт подери, крошка! Да ты его уничтожила! Дай пять! – Оглушительный хлопок наших ладоней. – И на концерт успела!

– Да. Чумовой денек. – Улыбнулась я, кусая сэндвич.

– Уверена, ты прошла кастинг. – Постучала по столу ногтем Холли.

– Думаю, его многие пытались соблазнить. – Хмыкнула я. – Да и я хотела смутить его, а не… ну…

– Заставить его напрячь все мышцы своего тела? – Задвигала бровями Холли.

Я через стол хлопнула её по плечу.

– Слушай, а я ведь даже не видела его фотографий! Давай загуглим?

Я пожала плечами. Холли полезла в телефон, постучала по нему пальцами и вскрикнула.

– Это что за секс-машина, Каталина?!!

Я прикрыла лицо ладонями, чтобы не выдать покрасневшие щеки и глупую улыбку.

– Да он не может быть реальным человеком. Ну же, скажи, что это фотошоп! – Холли протянула телефон.

На фотографии был не кто иной, как Волкер. Только без белой футболки, прикрывавшей его бесстыдно роскошное тело.

– К сожалению, это он.

Холли изобразила обморок, я громко рассмеялась, вспугнув соседний столик. В тот же момент нам на стол упала газета – студенческая газета выходила каждую среду, а раздавал её Билли Хэнсон, первокурсник, за небольшую плату,– Холли крикнула Билли «спасибо, малыш», и взяла макулатуру. Вдруг, Холли хлопнула ей по столу и уставилась на меня глазами-кометами.

– Чертовка, погляди! Слушай, Джеферс, да ты везде шуму наделала!

Я недоверчиво покосилась на Холли и осторожно выхватила газету. От её слов стало страшно. А уж каково было увидеть свое фото в гриме и костюме на первой полосе газеты – описать сложно.

«Загадочная незнакомка покорила главную площадь в День Мертвых!

В ночь с 30 на 31 октября на территории кампуса прошли традиционные вечеринки в честь Хэллоуина и Дня Мертвых, на главной площади выступал живой оркестр. Со слов очевидцев, музыканты вытащили девушку на сцену, и та покорила публику раскрепощённым, жгучим танцем. Видео с выступления быстро разлетелось по интернету.

К нам обратился продюсер Бейтс:

– Если кто-то из вас лично знаком с девушкой, прошу передать ей мою визитку.

Спасибо!

Итак, вопрос недели: кто эта таинственная танцовщица?»

–Твою мать…–прошипела я и спрятала газету в сумку.

– Посмотри, сколько дверей перед тобой раскрываются, девочка! Давай обратимся за визиткой…

– Даже не думай. Серьезно, Холли, мне нужно самой подумать. – Остановила я подругу, забрала стакан кофе и встала. – Пойдем, до пары две минуты, а мне в самое крайнее здание.

– У тебя сегодня балет? – Резко спросила Холс, закидывая ремень сумки на плечо.

– Да. – С неохотой протянула я.

– Встретимся в восемь, в «Эспачо». Хочу знать результаты просмотра. – Подмигнула та и скрылась в толпе.

***

Балетные тренировки длились от пятидесяти до девяноста минут, в зависимости от настроения миссис Уайтстоун. Для меня же они теперь тянулись целую вечность. Особенно сегодня. Было уютно в нашей небольшой студии, пропахшей мелом, цветами и лаком для волос, и я радовалась возможности улучшить растяжку и отработать изящность. Но любопытство так и подмывало броситься в «Эспачо».

Счастье, что никто на занятии не поднял вопроса о газетном объявлении.

Большинство знаменитых танцоров прославились в определенной области. Кто-то был звездой балета, кто-то – беллиданса, кто-то был чемпионом по латиноамериканским танцам. Я не могла себя отнести ни к одному конкретному направлению. Очевидно, что профессионалом я была только в области балета. Но ведь если ты танцуешь, то способен чувствовать любое направление! Мне не хотелось ограничиваться пуантами. Я мечтала в любой момент стать партнершей по бачате, сальсе, исполнить танго, выступить на соревнованиях по хип-хопу, вскружить голову восточным репертуаром. Все, что я точно знала о себе – я обладала безграничной страстью к движению. И меня сводили с ума эти рамки.