– Если бы Финника могла обернуться, как тогда... Мы бы его быстро заставили замолчать. Не убирая физически и не делая шума, – сказал мужчина, поворачиваясь ко мне.

– Жар-птица? – Индрик посмотрел на меня, чуть прищурив взгляд, и я знала, о чем он думает.

Он думает, что я откажусь... Не смогу...

Задумалась и сама. Для того, чтобы обернуться, мне требовалось очень много сил. Магия в Тарварии черпалась в основном из сторонних источников. Почти никогда ее не источали люди... Кроме царских магов, разумеется. Или же высокопоставленных членов ордена... Вроде меня. Вот только эта магия все же от всякой другой отличалась... Она принадлежала нашим воплощениям. И высшим мастерством во владении подобной силой было совершить полный оборот, который даровал бесконечное число возможностей, недоступных обычным людям.

– Я попробую, – кивнула я.

– Ты должна понимать, Финни, что берегиням доверить подобное мы не можем... Барон – царский маг, а их сила согласно градусу пока слишком мала, чтобы с ним тягаться.

– Я понимаю...

Что ж... Если нужно сделать оборот, значит, придется постараться. Титул Жар-птицы мне достался совсем недавно, и я не хотела, чтобы кто-то смеялся над тем, что я отказалась от задания из-за того, что еще не до конца овладела своими новыми силами.

***

Домой пришла, стряхивая настоящие сугробы из капюшона шубки и грея дыханием красные от мороза ладони, стянув пушистые варежки.

– Дочь! Почему так поздно? За окном метет по самые уши! – отец, заслоняя своим грузным телом арочный проход в кухню, преградил мне дорогу.

– Я была в салоне мадам Жовинны... – отмахнулась я. – Ты же знаешь! Она как прицепится с разговорами, так ее не отвадишь...

– Так и не ходила бы!

– Не могу! Сам говоришь, мне нужно налаживать связи среди аристократии... Денег у нашей семьи много, а вот остального...

Мечтой о титуле я могла спекулировать до бесконечности. Всегда срабатывало с папенькой.

Он вздохнул.

– Ладно уж... Проходи. Сестрица твоя чего-то сама не своя. Накупила посреди зимы сладостей этих холодных, а еще скандал устроила, что мать ее за лентами не отпустила.

Усмехнулась. Ну да. Знал бы отец, отчего у Фроськи такая любовь к мороженному появилась, он бы ее вообще из дома не выпускал неделю. Хотя... Если бы он мою тайну узнал... Ох, лучше об этом вообще не думать.

Прошмыгнула на кухню, удобно устраиваясь на бархатном стуле напротив сестры, ковыряющей вилочкой розовый пломбир с шоколадной крошкой.

– Рассказывай, – велела я, оглянувшись на притворенную за собой дверь. – Что, совсем в душу запал?

Фроська вздохнула с такой тоской, что мне все стало совсем понятно.

– Мы познакомились! – выдохнула она. – Я сделала вид, что уронила перчатку, он поднял ее, наши ладони соприкоснулись и...

– И он уговорил тебя на одно еще лишнее эскимо? – усмехнулась я, обожая подтрунивать над романтичной сестренкой.

– Финни!

– Да ладно, я же шучу. И как его зовут?

– Лёд, – глаза сестры наполнились карамельно-сахарным обожанием.

– Лед? Похоже на кличку больше, чем на имя достойного человека...

– Говорю же тебе, он не из этих мест! – отмахнулась сестра. – Он из далекой страны за морем... Там есть остров целиком изо льда и пепла. Там его царство!

– Вот как... И что же этот сказочник у нас делает? Проделал такой путь только ради того, чтобы торговать мороженным, которое зимой никому не нужно, кроме влюбленных девиц, вроде тебя?

Фроська вздохнула.

– Ты вечно пытаешься во всем найти подвох! Он просто странник! Путешествует... И мороженное у него очень вкусное. Кстати, у меня и для тебя есть. Лед сказал, что тебе обязательно понравится!