Неужели я…

Не может этого быть.

Неужели я всё ещё не забыла его?

Такое ведь уже было.

Когда мы встретились нос к носу в одной группе университета после перерыва и разлуки, я ведь тоже думала, что смогла его забыть. Когда-то мы учились в одном классе… Но встретив Назара снова, поняла, что я ошиблась, и никуда мои чувства не делись — они будто спали, но едва я увидела снова эти карие глаза, из омута которых я так и не смогла выплыть, поняла, что всё это было лишь иллюзией — не смогла я забыть его.

Однако теперь прошло четыре года. Это больше, чем тогда между школой, из которой я вынуждена была уйти, и поступлением в университет, где наши с Бодровым дорожки пересеклись снова.

Неужели всё повторяется в третий раз, только спустя четыре года?

Не дай бог…

Я устала так мучиться и болеть им.

Я просто не заслуживаю подобного…

Достаточно того, что я одна дочь поднимала, не имея ничего, кроме матери-инвалида, которой тоже приходится помогать… Я содержала всю нашу небольшую семью.

Мне только не хватало снова провалиться в несчастливую любовь, которая столько лет мучила меня и являлась причиной мокрых подушек от слёз тысячу и одну ночь…

Я толкнула дверь и зашла в кабинет, прикрыв её за собой с другой стороны.

Карие суровые глаза сосредоточились на мне.

7. 6.

— Ну и? — спросил он. — Чего пришла? Я не люблю, когда сюда ходят, если я не звал. Тем более, тебе ясно указано было на дверь, Зайкина. Мне что — охрану вызвать, чтобы выкинули тебя отсюда на снег, а заодно обыскали при выходе? Не спёрла ли ты чего? Судя по твоему виду, ты нуждаешься.

Краска прилила к щекам.

— Ничего я не взяла из вашего клуба, Назар Андреевич, — ответила я, стараясь сохранить спокойствие. — И ложечки вы все потом найдёте, не переживайте. Я хотела поговорить. И не уйду отсюда, пока вы не выслушаете меня.

— Ну, заходи, — лениво отозвался он.

Назар сидел в чёрном кожаном кресле управляющего клубом, а по совместительству и его владельцем. Я же осталась стоять напротив него на светлом паласе.

— Ну и? — повторил он снова.

— Я хотела попросить вас не увольнять Костю, — подняла я на него глаза. — Это бармен, которого вы… Уволили, когда он заступился за меня.

— Уволил — значит, на то была причина, — смотрел он холодно на меня, не мигая.

— Но вы же понимаете, что парень тут совершенно не причём! — призвала я его к разуму. Если это, конечно, вообще возможно — Назар, очевидно, в своём танке. — Дело не в нём ведь… Я уйду — хорошо. Я и сама не горю желанием тут оставаться с тобой. То есть, с вами… Но зачем увольнять человека, который ни в чём не виноват, и…

— Хахаль твой, что ли? — оборвал он меня и, наклонив голову набок, наблюдал за мной.

— Ч-что? — не поняла я сразу. — Почему сразу ха… Хахаль?

— Потому что защищаешь его так рьяно, — пояснил он. — Мальчика маленького обидели, да? Малыша такого. Тётя Олеся пришла, как всегда, защищать кого-то, да?

— Нет, — проглотила я этот обидный бред. — Никакой он мне не хахаль. Мы знакомы только две недели, что я тут работала. Впервые его вижу.

— За две недели перетрахаться можно вдоль и поперёк, долго ли… — хмыкнул он и я нахмурилась.

Ну вот зачем он это всё несёт?
Неужели он стал вот таким гадом и пошляком?
Зачем Назар пытается задеть меня спустя столько лет, почему ему не всё равно на меня и этого бармена, мне было совершенно неясно. Но раз уж я пришла сюда, то стоит попробовать довести дело до конца.
В каждом его слове и жесте словно сквозила старая обида и боль.

Неужели он до сих пор переживает о нашем расставании?

Так это был его выбор.