Она подняла его куртку, прогнала кота и на цыпочках вышла из комнаты. Выключила свет, плотно закрыла дверь, перевела дух, собираясь с силами.

— Не верю, что я это делаю, - пробормотала себе под нос, шаря по карманам куртки Стаса.

Портмоне, ключи от машины, еще какая-то связка ключей, судя по всему, от квартиры, наполовину пустая пачка мятного «Орбита». Ни сигарет, ни зажигалки – значит, она не ошиблась, и с курением Стас все-таки завязал. Неудивительно – у него всегда была железная сила воли. Если уж что-то вбил себе в голову – не отговорить.

В портмоне кроме денег и квадратика презервативов размера «ХХL» ничего не оказалось.

Влада медленно сползла по стенке.

Нет, господи, не нужно сейчас этих воспоминаний.

«— Даже если станет больно – я не боюсь».

«— Больно будет совсем чуть-чуть, выбрось эту хрень из головы, ванилька. Будет классно...»

Дрожь поползла вверх по ногам, по внутренней части бедер, воскрешая в памяти и его недавние прикосновения, и прошлое, такое же яркое, как и настоящее. Дурманящий, сладко-горький коктейль, от которого внизу живота стало горячо.

Влада закрыла глаза, сделала глубокий вдох.

Таблетки. Стас. Где же они могут быть?

Взгляд упал на ключи от машины.

Не раздумывая, не колеблясь, Влада выскочила на лестничную клетку, сбежала по ступеням. Нажала кнопку на брелоке: сигнал раздался чуть в стороне. Кто бы сомневался, что сейчас Стас ездит на такой громадине. В салоне была идеальная чистота, на заднем сиденье – ноутбук, наушники, беспроводная мышь. Это же Стас, он, наверное, и спит с ноутом.

В бардачке – салфетки, страховка, телефон и…

Пальцы наткнулись на характерную шелестящую упаковку.

Влада сглотнула, достала две пластинки с таблетками. Одна почти пустая, вторая – только начатая. Прочла названия – совершенно незнакомые. Но врач оказался прав – Стас все-таки что-то принимает.

Сердце замерло, пропустило удар.

Нет, нет, нет…

Стас же не может быть болен чем-то таким…

Влада взяла его телефон, не глядя ни на что, открыла вкладку браузера, ввела названия.

«Выходи за меня, Неваляшка. Ты – мои тормоза».

— Пожалуйста, Стас, не надо… Ты не можешь снова исчезнуть…

Строчки расплывались перед глазами. Она плакала, стирала слезы – и снова плакала, шмыгала носом, как сопливая школьница.

По запросу вывалился целый список со ссылками, Влад ткнула наугад.

«Нормотимический… нормализующий психическое состояние… применяют в терапии пациентов с гипоманиакальными и маниакальными состояниями различной этиологии… Аффективные расстройства… Аффективный психоз…»

— Психоз? – повторила она, до боли вдавливая пальцы в экран, как будто от этого строчки могли исчезнуть. – Аффективное… расстройство?

Влада просто упала: в пропасть, черную и удушающую, захлебнулась этой болью. Выпила всю до дна. Плакала, колотила кулаками по приборной панели, кажется даже выла, как побитая собака. Кричала, а потом скулила.

Как же больно! Хоть вырви сердце из груди.

Когда слезы кончились, а глаза опухли до такой степени, что она едва ли могла видеть, Влада кое-как выбралась из машины, шатаясь, будто пьяная, добрела до подъезда. Держась за стену, чтобы не упасть, поднялась к лифту.

Потихоньку зашла в квартиру медленно закрыла дверь.

Стас вышел из комнаты: мокрый, взъерошенный, явно после душа, но в грязных джинсах. Посмотрел на нее непроницаемым черным взглядом.

— Я думала, ты проспишь до утра, - стараясь улыбнуться, прошептала она.

Это же Стас. Ее Стас. Такой… идеальный, такой сильный и надежный.

От его шеи по всей поверхности правой руки тянулась до боли знакомая татуировка в виде выпущенных на свободу кроваво-красных воронов. Левое предплечье украшало уже зажившее шрамирование в форме какого-то языческого орнамента. Влада помнила, еще три года назад он говорил, что мечтает сделать такую штуку, но подождет с этой специфической процедурой до соответствующего настроения и морального настроя. Он говорил, что позволит себя резать, когда боль внутри будет нестерпимой. Что боль физическая поможет справиться с болью внутренней. И хоть Влада раньше видела зажившее шрамирование только на снимках в интернете, она сразу узнала его на коже Стаса: белесые выпуклые полосы на его загорелой коже смотрелись невероятно органично, как будто он родился для того, чтобы сделать с собой что-то подобное. Кроме того, она помнила его атлетичным, но еще по-юношески сухощавым, из-за чего Стас был помешан на идеи «раскачаться». Три года прошло – и ему это удалось в полной мере. В пору рекламировать какие-то дизайнерские «боксеры». А еще эта его потрясающая, врожденная «безволосость»: лишь легкая поросль на предплечьях и завлекающая дорожка волос, убегающая вниз от пупка.