А я не делаю так, вообще-то. Я ценю свои эмоции. И то, что их даёт мне. А еще ты насильно девочек не целуешь, Рафаэль. Туше!

И еще: я чувствую её сильнее себя в этой ситуации. Она открыто говорит о своих чувствах, я же как уязвленная малолетка отрицаю свои. Ненавижу слабости!

"Инфантильно", как бы сказал наш психолог. И "слабО", как облажали бы меня за это кикеры. Потому что им не слабо признавать свои.

"Какие, мать твою, еще чувства?!" - взрываюсь я.

Эмоции! Просто эмоции. Были бы чувства, я бы признал. Это надо разделять и не париться.

Все... Где мой долбанный дзен?!

Дзен не спешит возвращаться. Царёва снесла его к черту.

Снова едем молча. Подъезжаем к дому. Я гашу фары, чтобы меня не спалил дед. С брелока открываю штору гаража. Заезжаем внутрь. Паркуюсь по привычке практически наощупь, но как всегда - идеально. Идеально я вожу, Царева, ясно?! Впрочем, как и целуюсь!

В темноте открываю ей дверцу машины. Перехватываю из принципа еë руку, помогая выйти. Тяну к выходу. Сжимаю крепче тоненькие пальцы.

Бомбит нереально! Теперь из-за того, что наговорил ей. Зачем я грубил? Она же просто уязвленная девчонка. Наверное, потому что я и сам уязвленный мальчишка?

Господи…  Как я попал в это дерьмо? Какого... Ну какого ты вернулась сюда?! Было же просто отлично без тебя!

На улице чувствую, как пытается выдернуть руку из моей. Не отпускаю. Довожу до угла дома. Резко разворачиваюсь. По инерции она врезается в меня. В груди вспыхивает! Лёгкие не хотят дышать ровно. Едва гашу порыв - поцеловать еë ещё раз. Без всей этой лажи с провокациями. Просто - поцеловать.

Но меня так не устраивает, что "не предел мечтаний". Должен быть "предел"! Тогда - я подумаю.

И мы зло смотрим в темноте в глаза друг другу.

Ну, давай, Дагер! Либо ты финалишь это, либо реабилитируешь. Но что-то надо сказать. Иначе, ты эту жвачку будешь жевать бесконечно, с этой стремной незаконченной ситуацией.

- Дина... - начинаю я, ещё даже не представляя в какую сторону меня сейчас снесет. - Хочешь совет?

- От парня, который пытается привлечь внимание девочки, целуя другую у неё на глазах? Неа. Не хочу.

- В смысле?

Осаживаюсь, не понимая - о чем речь.

О, мать твою! Доходит! Я ж просил её подыграть с Устиновой!

Отобрав руку, идет к живой изгороди. А я обтекаю, увидев вдруг еë истерику немного под другим углом. Шлепаю себе удрученно ладонью по лбу.

Вот это дичь вышла!

- Дин! - окликаю в спину. - Не при чем здесь Устинова.

- Да мне всë равно.

А мне - нет.

И меня потряхивает от желания догнать, оправдаться как-то... объяснить, что её первый поцелуй "не испорчен". Едва сдерживаю себя. А когда она исчезает, психую, что не объяснился! А потом психую, что у меня вообще возникает такая потребность – объясняться с Царёвой!

Уснуть не могу до утра. Ситуация не отпускает. И это прискорбно. Это финиш! Это жесть.

7. Глава 6 - Бухенвальд, "Брак по любви" и Белый плащ

Рафаэль

Просыпаюсь от стука в дверь.

- Ммм... - мычу страдальчески в подушку. - Да.

- Уже восемь, Рафи.

- Оо... Спасибо, Серафима.

Воскресенье. Дед сегодня дома. И у нас семейный завтрак. Вставать поздно у нас непринято. "Еврейские мальчики" должны рационально распоряжаться своим временем. Дед не выносит праздность. Иногда закрывает на это глаза. Но сейчас точно не тот момент. Марк Давидович ждет от меня подвигов!

Мой первый подвиг - выглядеть бодряком, поспав от силы три часа.

Взъерошивая волосы, выползаю раздетым на балкон. По голой коже идут мурашки. Холодно. Зато бодрит!

Окно у Динки приоткрыто.

Не предел мечтаний, да? Мстительно смотрю в еë сторону. Это мы быстро отредактируем! И организуем тебе "мечтания". Просто из принципа!