Спустя определенное время у него забрезжила смутная догадка. Случайная находка смахивала на материалы некой экспедиции (если быть точным, четвертой), которая изучала на территории города (бывшего города) нечто настолько выходившее за рамки, что Гоша не знал, плакать ему или смеяться. Полистав «отчеты», отсмотрев три десятка фотографий и два пятиминутных видеоролика, он криво ухмыльнулся и сказал себе: «Ну нет, на такую дешевку я не куплюсь». Происходящее с ним чрезвычайно напоминало ему даже не фильм, а всего лишь выхваченный наугад эпизод из сериала, который станешь смотреть исключительно по причине бессонницы или скуки. Но именно так и обстояло дело, разве нет?

Что ж, одного он точно добился – скучно ему уже не было. Минутный порыв сломать диск во избежание дальнейших искушений он кое-как в себе переборол и задумался, что делать дальше с этим дерьмом. Причем даже не с тем, что было записано на диске, а с тем, что отложилось у него в памяти, несмотря на внутренние протесты и издевательские комментарии второго «я». Опять-таки, это был отличный пример попавшего в голову мусора, который теперь не выгрузишь даже при желании, да и надо еще разобраться, насколько оно сильное, искреннее и вообще имеет место.

Тут ему приспичило отлить, и он с радостью отвлекся. Спина затекла, суставы хрустели. С некоторым трудом (годы, годы!) он выбрался из грузовика и отправился в ближайший скверик. Но дышалось легко, почти первозданно. Журча, Гоша озаботился насчет кофе. Пакетики с молотым «Nescafe» имелись в пайке, и требовалось только найти розетку. Скоро должны были включить электроснабжение (интересно, какой идиот придумал этот «мертвый час»? И главное, зачем?).

Сначала Гоша собирался удовлетворить свои незамысловатые потребности, затем войти в сеть, чтобы получить ценные указания от лесбиянки. И если бы не диск, всё в его жизни было бы просто и ясно на ближайшие несколько часов. Диск оказался чем-то вроде шила в стареющей и нелюбопытной Гошиной заднице, которое тем не менее ощутимо покалывало и грозило в любой момент превратиться в полноценный геморрой.

Он зевнул во весь рот, едва не вывихнув челюсть, и поплелся к ближайшему дому искать розетку, чтобы вскипятить воды для утреннего кофе. Но с полдороги вернулся, скопировал диск на ноутбук и спрятал находку в нагрудном кармане.

Ей удалось поспать в общей сложности не более трех часов, и чувствовала она себя соответственно. Сильнодействующие болеутоляющие и снотворные препараты, которых не было в свободной продаже, если и сильнодействовали, то не на нее. Она забывалась тяжелым сном только от предельной усталости, но боль в конце концов пробивалась и туда, под черный панцирь бессознательности, и начинала крутить свое кино: сначала в виде кошмаров, затем на границе бреда и яви, уродуя самые простые ощущения всё более грубым инструментом – иглой, скальпелем, бритвой, секатором…

Под утро ей приснился ее последний любовник, которого она бросила на пике их отношений, потому что знала: дальше всё покатится по наклонной, дальше будет только хуже. И дело было не в нем; дело было в ней. Следовало признать: чернота, растущая внутри нее, сильнее любви и здравого смысла. И что бы там ни твердили здоровые поэты, есть боль, которая сильнее любви, время сильнее любви и, конечно, смерть сильнее любви. Всё остальное – приятное самообольщение. А на это у нее уже не оставалось времени. Но во сне она себя не контролировала, и сон был хорошим, в нем не было времени и болезни, а было только бесконечное утро, чистый свет, голубой снег за окнами, тишина и любимый человек рядом…