Да и не должна.

[1] Чёрная георгина, она же Элизабет Шорт - жертва оставшегося нераскрытым преступления, произошедшего в окрестностях Лос-Анджелеса в 1947 году. Рот женщины был изуродован улыбкой Челси.

3. Глава 2. Алексей

За год до событий, описанных в «Эгоисте»

– Как насчёт спора? – слышу чей-то упёртый голос – кажется, это Костян всё никак не мог дотянуться до ручника.

Залпом закидываю в себя стопку коньяка – хер знает, какую по счёту за сегодняшний вечер – и лезу в задний карман за бумажкой с изображением Хабаровска, потому что в сегодняшнем споре я точно победитель.

– Такую сумму потянешь? – фыркаю в сторону Матвеева. – Или к папочке за помощью побежишь?

Костян посылает мне ответную усмешку, и на столе материализуется вторая пятитысячная купюра.

– Завари глушитель, умник.

– Я вас сегодня уделаю, девочки, – скалится Макс. – Всегда приятно видеть ваши разочарованные рожи.

– Я щас ТВОЮ рожу так разочарую – тобой можно будет пугать бабайку, – бурчит Егор. – Но я тоже в деле.

– Вообще-то, это спорный вопрос – кто кого уделает, – икает Кир. – Ставки сделаны, давайте уже варианты ответов.

Я вновь обращаю внимание на девчонку в обтягивающем краном платье у барной стойки, которую отчаянно пытался склеить бармен; у неё была такая шикарная фигура, что ей вообще было грех в одежде ходить, но ох уж эти правила приличия...

– У неё там кружева, я отвечаю, – горячится Костян. – Такие девочки любят кружева.

Пытаюсь сфокусировать взгляд почётче, но коньяк своё дело знает – правый глаз упорно отказывался видеть, а левый не хотел смотреть в одну с ним сторону.

– Нихрена, – качает головой Корсаков. – Там стопроцентный бэби-долл.

– В таком-то платье? – недоверчиво спрашивает Кир. – Мозги включай – там такой обтяг, что каждый шов было бы видно! Зуб даю, там что-нибудь вроде миди!

Я тихо ухмыляюсь, давая парням возможность делать ошибочные предположения, потому что в прошлом году я с этой цыпочкой нехило отжигал – кажется, её телефон до сих пор забит в моём гаджете под именем «Зажигалка»  – и прекрасно знаю её особые предпочтения в белье.

– Ты чё думаешь, Макс? – интересуется Кир. – Джоки?

– Вообще-то, я думал про макси, – ржёт Соколовский.

Хмыкаю в пустой стакан и получаю в ответ четыре пары вопросительных глаз.

– Ты там алфавитом подавился? – ржёт Костян.

– Ага, – фыркаю снова. – Готов поспорить на что угодно – и даже удвоить ставку – эта девочка не носит белья.

Чёрт, мне ли не помнить, что именно эта её привычка упрощала наш с ней секс в любом месте, где его хотелось – быстрый доступ, так сказать. Правда, это же стало и причиной нашего скорого разрыва, хотя я в принципе не встречался ни с кем дольше пары недель.

Но поначалу это здорово заводило.

Брови парней коллективно взлетают на лоб.

– Однако... – чешет затылок Егор.

– Оригинально, – усмехается одновременно с ним Макс.

– Девочка, не носящая бельё? – потирает щетинистый подбородок Кир. – Лучшая новость за весь день!

– Чёрт, как теперь перестать представлять это? – угарает Костян.

Тянусь рукой за смятыми купюрами и практически получаю леща.

– Руки прочь от советской власти, – хмыкает Романов. – Спор ещё не окончен.

– А кстати: как мы узнаем, кто победил? – озвучивает общую мысль Егор. – Вряд ли она покажет свою попку, обтянутую во что бы то ни было. Или ни во что не обтянутую, – добавляет, глядя на меня.

– То есть, вариант подойти и вежливо попросить не рассматривается? – наигранно серьёзно спрашивает Макс.

– Мне больше по душе тот сценарий, в котором с неё надо сорвать платье, – криво усмехается Кир.