Крепкие руки развернули меня к нему лицом, заставляя упереться прямо в грудь.

Он дрожит? От того, что я рядом, что я – так близко?

Именно я? Малолетка, всего лишь сестра лучшего друга, на которую он никогда не обращал внимания?

- Детка, - снова обжег меня его голос, прожигая, кажется, до самых внутренностей, а голова закружилась, все вокруг поплыло в темноте…

Кажется, я ухватилась за его плечи руками, чувствуя, как проваливаюсь в какую-то странную, лихорадочную слабость.

Но крепкие руки уже подхватили меня, и, все так же прижимая к своей груди, он аккуратно понес меня через комнату, мягко опустив на кровать.

- Не хочу уходить, - шептал он мне в кожу, целуя, - легко, как прикосновение перышка птицы, скользили по мне его губы, - везде. По шее, по плечам, опускаясь к груди. Руки так же заметались по всему телу, вызывая все новую и новую – странную, нетерпеливую, будоражащую дрожь.

- Остаться хочу, с тобой, - я задыхалась, воздух вокруг будто стал раскаленным, - жадно глотала его и никак не могла надышаться.

- На всю ночь…

Внизу живота разлилось странное тепло, набухая, как будто скручиваясь в тугой узел, готовый вот-вот взорваться, а по телу снова расползлась безумная слабость, - что-то вроде невесомости, без тяжести, наоборот, с такой легкостью, что казалось, я сейчас запросто способна взлететь над кроватью, поднявшись до потолка.

Ничего не соображала, - перед глазами – один туман и лихорадочные, все ускоряющиеся движения его рук, - спина, ягодицы, бедра, - и снова наверх, к груди, к шее, к моим губам.

Будто безумие, - мои руки тоже заскользили по его телу, - по крепким мышцам, по венам, оплетающим его руки, к животу…

- Какая же ты… Страстная, - выдохнул жаром Кирилл, кусая мочку уха, - и я дернулась бедрами вперед, наталкиваясь на его бедра, на каменную твердость между его ногами.

- Да, детка, да… - его голос начал срываться на хрип и резким, оглушающим звуком дернулась молния на его джинсах. – Сейчас…

Но этот звук отрезвил меня, моментально отрезвив, будто ледяной водой окатили, вырывая из безумия этой странной горячечной лихорадки.

- Нет, Кир, - выбросила вперед руки, отталкивая его грудь. – Нет.

- Ты что, малышка, - ловит пальцами мой подбородок, заставляет его поднять, заглянуть в замутненные страстью глаза. – Как – нет? Нам же так хорошо вместе, - его руки снова становятся мягкими, нежными, поглаживают щеку, губы, - и я почти снова проваливаюсь в пылающее безумие наших тел. – А будет еще лучше, - шепчет Кирилл, наваливаясь на меня и сжимая сосок, - до боли, которая моментально простреливает по всему животу, прямо вниз, отдаваясь странной пульсацией между ног… Очень странной.

- Нет, Кир, - теперь уже отвечаю твердо и, наверное, слишком резко, зажав простынь в кулаке.

Не могу я так. Не могу.

Родители хотели, чтобы у меня ни с кем ничего не было до свадьбы.

Это было для них очень важно. Мы множество раз об этом говорили.

И, пусть они и были всегда против Кирилла, - тут уж мое сердце не могло не протестовать.

Да и, уж если честно, я всегда с ними спорила по поводу этой священной брачной ночи, в которой все должно произойти в первый раз.

- Не в каменном веке живем! – возмущалась я требованием родителей. – Да все уже давно живут по-другому! Наоборот, стараются до свадьбы все попробовать!

Но я обещала родителям, - и пусть они вырвали из меня это обещание под угрозой вообще никуда не отпускать меня по вечерам, а все же…

Для них это было важно.

И я – не могу их так предать.

Просто не могу!

- Перестань, - он снова тянется ко мне губами, опуская руку вниз, к своим джинсам. – Это все глупости, детка. Тебе будет хорошо.