Его касания грубые, жестокие. Слова обещают скорую расправу. Чувствую его дыхание на щеке, тяжелый вес, вдавливающий меня в матрас. И звон ремня, который оглушает.

Я резко подскакиваю, пытаюсь понять, где реальность. Цепляюсь пальцами за простыни, тянусь к телефону. Кажется, именно звук сообщения меня разбудил.

Со страхом открываю, понимая, что Лютый писал мне. Полчаса назад, всего одно сообщение. А я не услышала, не отреагировала. Пульс зашкаливает, воздух вдруг выкачивают из комнаты.

Я не ответила, а он обещал наказание.

Стараюсь придумать себе оправдание, быстро набираю ответ. Что спала, не слышала, я ведь не могу проснуться по щелчку пальцев. Затаив дыхание, жду ответа.

Сообщение прочитано, но Лютый не спешит что-то писать. И это пугает сильнее всего. Неизбежность, которая должна произойти. Но мужчина затягивает с ответом, а меня начинает колотить.

Голова тяжелая, чугунная. Едва могу подняться, ищу бутылку воды, запахи в комнате становятся слишком резкими, щекочут рецепторы.

А после застываю в гостиной.

На столе букет цветов.

Красивый, пышный, с ярко-красной открыткой.

Мне не нужно даже гадать, кто именно его отправил. Сжимаюсь, чувствую нависшую угрозу. Словно кто-то в комнате, совсем рядом. Вот-вот нападет.

Звук нового сообщения напоминает выстрел.

«Готова к наказанию, златовласка?».

– Я спала, - выпаливаю, как только раздается звонок, прикладываю пальцы к пылающим щекам. – И не слышала.

– Мы не обсуждали условия, Кристина.

Вслушиваюсь в интонации мужчины, там звенит неприкрытая злость. Такая сильная, что меня пробирает. Мурашки сползают по телу, собираются комом в горле.

Валя обещала, что всё закончится. Лютый больше не тронет меня, не подойдет. Мужчину под замок, а я, наконец-то, стану свободной. Мы поменяемся ролями.

Но становится только хуже.

– Ты сама виновата, - по дыханию понимаю, что Лютый курит. Долгая затяжка, выдох. Прикрываю глаза, вслушиваясь. – Не нужно было сбегать от меня, златовласка.

– Я не сбегала, - упрямо продолжаю свою ложь, не отступаю. Только не сейчас. – Лютый, я же сказала… Сказала, что твоя девочка.

Ненавижу себя за эти слова, за слабость. Попытку выстроить равновесие, найти хоть какой-то выход. И за то, что по телу пробегает дрожь – тоже себя ненавижу.

Слишком острая, ощутимая. Сталкер всегда был рядом, всегда добивался желаемого. И сейчас твердое ощущение, что он стоит за моей спиной. Никогда не разомкнет своих железных объятий.

– И…

Не договариваю, едва не роняю телефон. И мчусь в уборную, сжимаю фаянсового друга. Мне не хорошо, и это становится только сильнее. Выворачивает наизнанку, а страх всё делает хуже.

Кажется, что с каждой секундой токсикоз становится сильнее. Но это не токсикоз, не может быть он. И нужно будет сдать анализы быстрее, сегодня же. Здесь же должны быть клиники!

Я просто не смогу уснуть, пока не узнаю.

– Прости, - произношу шепотом, горло сдавливает. Прислоняюсь затылком к холодной плитке, становится легче дышать. – Я не собиралась бросать трубку, Лютый.

– Что с тобой?

– Отравилась, наверное. Я не… Я поэтому не услышала звонок, мне не хорошо целый день. Я никуда не ходила, всё время в номере. И сплю.

– Одна?

– Да!

Крепко сжимаю тонкий пластик, учащенно дышу. Это правда, единственная правда за наш разговор. И я не настолько глупая, я понимаю, что Лютый отомстит за измену.

Даже если мы не вместе, если я хочу сбежать от сталкера… Я сама признала, что его девочка. А за предательство он будет мстить, не жалея. Я смогла его подставить, но такое ощущение, что изменить не смогу никогда.