— У неё жар! — слышу откуда-то издалека смутно знакомый женский голос, вот только понять, кому он принадлежит, не могу. — Надо перенести её наверх и вызвать лекаря!

— Нельзя! — возражает мужской скрипучий голос, — ты слышала, что сказал господин, мы не можем её выпускать.

— У неё сильная лихорадка! — стонет женщина. — Ты только потрогай её, потрогай, говорю тебе! Это не шутки!

— Всё равно! — упорствует мужской. — Без приказа я и пальцем не пошевелю, и тебе запрещаю!

— Господина нет! Кто тебе прикажет?

— Подождём, когда вернётся.

— А если будет слишком поздно?

— Значит, такова воля Драконьего бога.

Голоса стихают, а меня снова утягивает в ледяную прорубь. Зубы отбивают дробь, тело трясёт в ознобе. Слышу шуршание и мерзкий писк рядом с головой. А может, мне это лишь кажется.

Постепенно холод уходит, ему на смену приходит тепло и безразличие. Мне снится, что я лежу на спине на дне лодки, усыпанной цветами, и уплываю вдаль по извилистой тихой реке, туда, где, если верить легенде, на высокой горе стоит храм Драконьего Бога.

И больше нет ни холода, ни печали, ни горя, ни радости. Мягкий белый туман обволакивает, ласкает, дарит спокойствие. Сладко пахнет цветами. Совсем скоро я встречусь со старым лордом. И всё закончится…

Вздрагиваю, словно от падения. Взмахиваю руками. Мне снова холодно. И больно, и трудно вздохнуть. Меня сжимает и потряхивает.

Утыкаюсь носом во что-то твёрдое. Вдыхаю терпкий аромат чёрного перца и кедра, нагретого солнцем. Смутно знакомый запах. Запах детства, надёжности и спокойствия.

— Даже не думай, — низкий мужской голос с хрипотцей где-то на границе сознания. — Не думай, что можешь взять и уйти. Не уйдёшь, пока я не отпущу. А если уйдёшь — найду и верну обратно, где бы ни спряталась, хоть у самого Драконьего Бога, — утробное звериное рычание сменяется поглаживанием горячей рукой по влажным волосам. — Моя.

Не понимаю, кто я, что я, где я. Мечусь в бреду, когда о зубы ударяется что-то твёрдое, похожее на хрусталь.

— Пей! — приказ, которого не могу ослушаться.

С усилием делаю глоток. Язык обволакивает горячей вязкой жидкостью, а сразу после я проваливаюсь в манящую тьму.

Райгон.

Вместе с раскатами грома приземлился на крыше Драконьего утёса. Раздражённо одёрнул плащ, оглянулся на низкое небо, где в серых клубящихся тучах вспыхивали, одна за другой, жёлтые молнии.

Бледная луна быстро спряталась в облаках.

— Господин генерал! — очередная вспышка выхватила из темноты трясущегося от страха дворецкого.

Я хищно прищуриваюсь: что он здесь делает? Следит за мной?

— Господин генерал, там… — машет рукой, болван, суетливо переминается с ноги на ногу, оглядывается по сторонам, опасаясь удара молнии, — там…

Чувствую его страх. Подобострастный, заискивающий, противно-липкий. Невкусно.

— Быстрее, — цежу сквозь зубы, возвышаясь над слугой, недовольный тем, что вынужден ждать на ветру.

— Госпожа Аурэлия…

— Что с ней? — опасно прищуриваюсь.

— Кажется, ей нужен лекарь, я распоряжусь, если вы позволите…

Не слушаю его. Иду напролом, рискуя снести его со своего пути.

Жакар в последнюю секунду успевает шарахнуться в сторону.

Что-то лопочет мне вслед извиняющимся тоном. Не слушаю.

Через две перепрыгиваю ступени вниз, ведущие из самой высокой точки замка в самую нижнюю. Распахиваю железную дверь. В несколько шагов прохожу длинный коридор.

Замираю напротив знакомой камеры, где самолично оставил утром упрямую человечку абсолютно здоровой. И что вижу теперь? Полудохлую куклу на куче грязной соломы.

Проклятье.

— Аурэлия! — рычу угрожающе, поворачивая ключ в замке. — Это я! Пришёл, чтобы посадить тебя на цепь!