На окраине города отряд сопровождающих всадников перекрыл собою всю тесную замшелую улочку из серых домишек, тесно прижавшихся друг к другу.

Солнце сюда из-за тесноты стен и нависающих крыш не проникало, серые камни поросли бурым мхом. Пахло затхлостью, сыростью.

Драконесса еле выбралась из своего транспорта, тяжело вкатилась внутрь одной из дверей.

Внутри в полумраке за столом сидела женщина укрытая плащом.

Худое лицо, длинный хрящеватый нос, провалы на месте глаз. Вокруг неё дымились пучки трав. Всё заволокло сизым дымком. Запах жжённой травы саднил горло, драконесса закашлялась.

Она подошла ближе, с грохотом опустила на стол мешочек с монетами, грузно плюхнулась на топчанчик возле стола провидицы.

Женщина не меняя выражения лица смотрела на драконессу.

– Изида, посмотри, что там будет. Смотри, смотри хорошенько. Надо мне человечку извести. Чтоб сын мой о ней забыл и никогда бы не вспомнил.

Провидица скрипуче посмеивалась, поднялась, зачерпнула совком углей из печи, рассыпала на подносе.

Смотрела, расталкивала дымящиеся комочки палочкой.

Огненные ниточки струились по затухающим уголькам, от каждого её дуновения белый дымок поднимался над подносом.

Провидица медленно отвела взгляд от подноса, пронзительно уставилась на толстуху:

– Девку не трожь. Лучше будет.

– Кому лучше, – запинаясь переспросила драконесса, одеревенев под взглядом колдуньи.

– Тебе, тебе лучше! А теперь пошла, пошла прочь, ты злишь духов. А не послушаешься приберут тебя к рукам, чтоб под ногами не путалась.

Драконесса подскочила, выскочила вон, поспешно влезла в карету.

Провидица выскочила за ней следом,:

– Ты ещё девке этой благодарна будешь, – хрипло выкрикнула в догонку.

Кортеж тронулся в обратную дорогу ко дворцу. Драконесса обозлённая визитом не солоно хлебавши снова провалилась в собственные мысли. Перед ней всплывали обрывки разговоров с саном, с невесткой, последние слова провидицы. Упрямо проворчала:

– Всё равно по-моему будет. Не быть в нашем роду человечке!

Фи-Фи

12. Глава 12

Глава 12

Фрейлины собрались на женской половине в общей гостиной, выстроились вдоль стены.

Каждая придирчиво рассматривала своих подруг, кипя ревностью и завистью. Они вечно конфликтовали друг с другом, ссорились, зависть и коварство среди них цвели пышным цветом.

Негласно фрейлины разделились на две непримиримые стаи: одна за сестриц Роксолану и Лукрецию. Другая за драконессу-мать. Милые дамы как гиены готовы были воевать насмерть за право быть первыми.

Негласно, так как воюют только женщины:

подсыпать битое стекло в обувь, срезать шнуровку на платье или насыпать слабительного в чай подруге, и не только.

От безделья им нечем было заниматься, кроме как участвовать в интригах своих хозяек и фрейлины давно преуспели в это деле.

Сейчас они заинтересованно ждали кого выберет себе во фрейлины Латифа. Справедливо полагая, что теперь образуется три партии противостояния: драконесса-мать со своим отрядом, интриганки-сестрицы и принцесса.

Латифа молча смотрела на чужих для неё людей, понятия не имея, кого взять себе во фрейлины. По статусу гостьи ей полагалась только одна девушка. Взгляд Латифы задержался на очень полной девчонке.

Толстушка в голубом платье скромно стояла чуть в сторонке, отрешённо наблюдая за пейзажем в окне. Пышная, как булочка бриошь, она удивительно расположила к себе Латифу. Даже её шрам через бровь нисколько не портил впечатления о ней.

Гостья дракона интуитивно выбрала ту, что благодаря своей внешности не блистала красотой, но вызывала доверие.