Я не использовала их просто так, лишний раз. Не крутилась в этом, но понимала, что не просто так мужчины не называют свои имена. А сейчас Князь просит это сделать.

И я не знаю, как к нему обратиться. Илья слишком странно и официально звучит. Илья и Мстислава обсуждают в машине варианты побега. Смешно становится. Но не Илюшей же мне его звать. 

– Иля, - полувопросительно произношу. Я привыкла сокращать чужие имена, но не знаю, как с Князем поступить.

– Занято.

– Что?

– Ася твоя меня Илей называет. Попробуй ещё.

Мужчина машину заводит, но моё запястье не выпускает. Продолжает пальцами обхватывать и поглаживать. И ненавязчиво убрать не получается, когда хватка твердеет, на месте руку оставляя. И на каком месте – прижимает своей ладонью к бедру, не отпуская.

– Илья.

– Не вариант, Мстислава. 

– Не называй меня так.

Бурчу, слыша полный вариант имени. Никогда его не любила, но мать на славянских именах помешалась во время беременности. Но не мне жаловаться, когда Мину вообще Гермионой назвали.

– Илюшка, - предлагаю, заранее зная, что откажется.

– Илюшкой нашего сына называть будешь.

– У нас не будет сына!

– Думаешь, только дочки родятся? 

– Думаю, у нас с тобой никаких детей не родится. Хорошо, как ты хочешь, чтобы я к тебе обращалась? – знаю, что спрашиваю именно то, что мужчина хотел. Улыбается широко, выезжая обратно на трассу. – Ну так?

– Илюша хороший вариант. Милый, любимый. Боже, да, сильнее. Последнее лучше всего.

– Обойдёшься.

– Это ты пока так говоришь. 

– Это я всегда так говорить буду, Илюш, - мне хочется имя с издевкой произнести, но получается удивительно нежно. – Могу звать тебя Илля, с двумя «л». Не так как, Ася.

– Илюша.

Кивает, будто не слышит моей последней фразы. Мы в тишине едим, а мужчина не позволяет радио включить. Перехватывает пальцы до того, как успеваю к магнитоле прикоснуться. Одного намёка хватает, чтобы больше не лезть. Ещё хуже будет, если две руки на его бедре окажутся. И так вздрагиваю каждый раз, когда мужчина по коже проводит. 

На удивление, отсутствие музыки не мешает. Молчание не напрягает, не заставляет искать поводов для разговора. Да и говорить мне сейчас меньше всего хочется. На лишние вопросы отвечать, искать оправдания.

– Так что ты в банке делала? – Князь спрашивает спустя час, как мы по ночной дороге едем.

– У всех свои тайны. Я же не спрашиваю, что ты там делал.

– Работал.

– Вот и я работала.

– И кем же? В таком коротком платье и с красной помадой приличные девочки не ходят.

– Ты видел?

– Мы банк осматривали с самого утра. А тебя узнать было не сложно.

Меня обидой берёт, что вся маскировка не помогла. Поняли, что это я даже под другим образом, где от меня ничего не осталось. Но ещё слова Князя значили, что они знали, что я в банке буду. Уже заводя людей понимали, что выйдут со мной.

Я думала, что успела бы, будь хоть немного расторопнее. Случайность, что задержалась. А теперь понимаю, что даже если бы к выходу приблизилась, меня обратно бы затолкали. Только не ясно, зачем это Князю нужно было. Рисковать, лишь бы меня не выпустить.

Дёргаюсь, желая отвернуться, но мужчина не даёт. Не отрывает взгляда от дороги, но переплетает наши пальцы.

У меня воздух из лёгких пропадает от этого. Смотрю на резкий контраст наших рук. Моя бледная и маленькая ладонь с его длинными загорелыми пальцами. На секунду это таким правильным кажется. Спокойно от чужого тепла и тишины.

– Что ты делаешь?

– Ничего. А что, волнуешься?

– Ни капли.

Вру и не краснею даже, но взгляда отвести не могу. Кажется, что если смотреть, то не так волнительно ощущать его касания будет. Как он поглаживает костяшки, едва царапая ногтями. Как сжимает ладонь, пуская разряды по венам.